С ним он встречался в столице не раз,
и не два - петербургский свет не так и велик, и медицинских
«светил» там хорошо знают, тем более, если он успешный практикующий
врач и доктор медицины – признанный всеми авторитет, лучший ученик
самого профессора Ратимова. Тем более он – «полковничьи» чины
военно-санитарного управления проходили как раз через его
канцелярию, и со многими Алексей Николаевич встречался при
назначении на вышестоящую должность. А если речь идет о
военно-медицинской академии, из которой Вредену пришлось уволиться
с небольшим скандалом, то мимо военного министра такое дело никак
не пройдет, пусть даже это обычная «грызня» – в научной среде
интриг, пожалуй, отнюдь не меньше, чем в придворном мире, если не
больше.
Приват-доцент Вреден избирался на
заведование кафедрой госпитальной хирургии, но не прошел
баллотировку, вместо него по конкурсу был выбран доктор Федоров.
Понятное дело, что обиженный недоверием коллег он тут же подал
рапорт на увольнение, соблюдая неписанную традицию. Не стоит
удивляться - обычная норма, к такому шагу всегда прибегают, но все
равно рискуют, выставляя свою кандидатуру на баллотировку – все же
карьерное продвижение в таком случае обеспечено до чина статского
советника. Увольнять из армии столь знающего хирурга Куропаткин не
стал – имел на это свои соображения, да и того нашлись влиятельные
покровители. Так что уговорил не поступать сгоряча, и предложил
перевод в Николаевский военный госпиталь, хирургом-консультантом, с
тем расчетом, чтобы тот попробовал себя на ином поприще.
И не обманулся – тот вскоре стал
ведущим хирургом и директором Французской больницы в Петербурге. И
теперь отправился со своего значимого поста в армию, на войну.
Таких людей стоит уважать. Не стал искать возможность остаться в
столице, хотя мог бы это легко сделать.
- Полноте, Роман Романович, не стоит
тянуться, не нужно вам представление. Вы известный врач, а не
строевой офицер, рад вас видеть.
Куропаткин кое-как пришел в себя,
взял в «руки» нервы, пытаясь сохранить хладнокровие – сон стал
доподлинной явью. И тут нахлынула волной память, даже не так –
какое-то ужасающее предвиденье. Сейчас Алексей Николаевич был
уверен, что назначит этого, еще моложавого, но опытного врача –
всего-то тридцать семь лет, причем…