- Позвольте вас поздравить с днем
ангела, - великолепная память не подвела оставившего свой пост
военного министра, - простите, но, к сожалению, достойного подарка
для вас у меня нет. Хотя…
В глазах потемнело, генерал
пошатнулся – память стала бурлить, иного слова он просто
подобрать не мог. Словно дар провидения открылся – теперь он знал,
действительно знал, что произойдет с ним в будущем. Причем
четкость была неимоверной – словно прожил все эти двадцать лет,
встречался с тысячами людей, и все что произойдет, знал до
точности. Ощущение, будто повторно сходил на сеанс синематографа, и
во время показа фильма уже знал, что произойдет дальше.
- Что с вами, ваше
высокопревосходительство?! Вы ужасно побледнели – так-так,
позвольте, я поддержу! Помогите, господа!
Локоть стиснули крепкой хваткой, но
Алексей Николаевич неимоверным усилием воли прогнал накатившуюся
слабость – не хватало еще, чтобы разговоры пошли о дурной примете.
Не только русские солдаты, в силу своей необразованности и
определенной «дремучести», но и господа офицеры весьма склонны
разного рода суевериям. Так что «пересуды» обеспечены надолго, если
не пресечь их первопричину в зародыше.
- Оставьте, Роман Романович, со мной
все нормально, тут другое, за меня не стоит так беспокоиться.
Куропаткин крепче расставил ноги,
повернулся к озеру, делая вид, что рассматривает раскинувшийся
перед собой лед бескрайнего ледяного поля, с темной ниточкой
наскоро проложенного пути и коробочками теплушек и небольших
паровозов, которые старались протащить на восток, немыслимо рискуя.
И напряг память, чтобы отвлечься, перебороть накатившую слабость. И
быстро вспомнил цифры – чтобы обеспечить нормальные переброски на
линиях железных дорог восточнее Байкала требовалось свыше
полутысячи паровозов. Сотню уже отмобилизовали и направили, полторы
сотни будут к осени, а оставшуюся половину направят в следующем
году. И тут память «взвыла», давая новые цифры – едва будет собрано
три с половиной сотни паровозов, причем половина маломощных – две
три от требуемой цифры. В эту секунду он окончательно осознал, что
стал иным, не нынешним 56 лет от роду, а стариком почти 77 лет.
В такое не один здравомыслящий
человек поверить не сможет, направят к врачам, а те в «бедлам» живо
сопроводят – и генералы порой с ума сходят, служба у них такая,
порой очень нервная. Но сам Алексей Николаевич поверил в