- Ох… - Нахмурилась она, глубоко вздыхая. - Мессир Джиротти -
друг Альтьери, у которого тот всегда останавливается на время
маскарада. Писал ему о том, что прибудет с племянницей, но не
уточнил, что понесет ее на руках от самой пристани! А ему все было
смешно — смеялся и смеялся, самодовольный нахал! - Голова ее
забавно тряслась из стороны в сторону — верный признак нешуточной
злости. - Мессир Джиротти, казалось, вовсе не был удивлен — сказал,
что будет рад познакомиться со столь храброй девушкой.
- Он что, рассказал ему?!
- Конечно, а как иначе объяснить, что за полу-мертвая синьорина
у него в руках?!
Не удержавшись, сжала руки в кулачки и стукнула ими по коленям.
Наглец! Не хочу, чтобы кто-то знал о моем страхе!
- Правильно, злись на него, злись! Но лучше не за то, что
рассказал о боязни воды, а за то, что настоял на твоем прибытии в
Венецию. Я была против! Велела отправить нас обратно во Флоренцию,
но он отказался! Можешь вообразить? Уму не постижимо! Знаешь, я
даже пыталась побить его, но сколько во мне силы? Разве же этой
скале будет какое дело до...
Настоял?.. Гневная тирада Контессины стихла вместе с
моей злостью.
Настоял... На корабль меня отнес, от Контессины отбился, еще
и перед другом объяснялся. Если бы не он, не оказалась бы здесь…
Почему поступил так?…
Нахмурилась, отгоняя глупые мысли.
Нет. Он все еще наглый, самонадеянный, болтливый великан,
который хочет как можно скорее исполнить свою часть сделки и
получить вино. Права Контессина, нужно злиться на него!
- … А сейчас вставай — нам пора собираться.
- Разве же бал не вечером? - Ласковое солнце, гладившее лицо,
намекало на послеобеденное время.
- Вечером. А ты думаешь, приготовления будут простыми? - Она
возмущенно хмыкнула. - Нет уж, моя Клариче будет на маскараде
блистать ярче любой звезды. Чтобы ни у одного из синьоров и
сомнений не осталось, кого он хочет взять в жены!
- Значит, без часов приготовлений я никого не покорю? -
Улыбнулась я.
- Так! - Контессина шутку не оценила, еще раз шлепнув меня по
ладони. - Сначала чуть до остановки сердца не довела своей
выходкой, теперь еще и подшучиваешь? Бедная, бедная Контессина!
Хочет лишь любви и ласки от своей Клариче, а все попусту!
Ее драматичности позавидовал бы любой придворный лицедей. Не
сумев сдержать улыбку, я крепко обняла кормилицу, обхватив ее
пышную фигурку обеими руками.