Стол
занимал большую часть свободного
пространства. Не особенно большой,
примерно, как привычный письменный стол
школьника. И по стенам были развешаны
полки, заваленные какими-то свитками.
Парочка
таких свитков лежали и на столе. Я их
даже незаметно ногтем поскребла.
Интересно же. Мне показалось, что это
кожа... Я, конечно, не знаток истории, но
скорее всего, это и есть пергамент. Его
же как раз, мне помнится, делали из кожи.
А значит, в моем дремучем настоящем нет
даже бумаги. Неудивительно, что
полипропиленовый пакет приняли за
изумительно тонкое и прозрачное стекло.
Дикари...
Эх,
жаль я не знаю, как делать бумагу.
Озолотилась бы.
Утром,
распределив желающих поесть бомжиков
на работы, пришлось раздать пару затрещин
особо недовольным, я схватила за подол
рясы святошу, не вовремя начавшего
сомневаться в необходимости перемен,
и потащила его в ратушу. Снега навалило
почти по колено. Я шла и радовалась,
представляя, как обрадуется мэр, то есть
Глава, порыву нашего трудового энтузиазма.
Хорошо,
ратуша была в двух шагах от храма, потому
что этот святоша недоделанный, сам не
лучше наших бомжиков нищим оказался. У
него даже тулупа не было! Ибо «дух и тело
лишениями закалять надо» и, вообще,
излишества — зло.
Ну,
не дурень, а? Разве же тулуп из овчины –
это излишество? Не зря говорят, в наших
широтах шуба — это не роскошь, а средство
выживания. А если простынет? Заболеет
и умрет? Где я потом себе такого лояльного
святошу найду? Решила взять над ним
шефство. Для собственной безопасности.
Глава
был, как водится, страшно занят, о чем
нам сообщил секретарь. Его здесь называли
писарем. Молодой парнишка, лет двадцати,
не больше. Как и все в этом мире, огромный,
плечистый, с ручищами, в которых перо
гусиное казалось особенно хрупким. Ему
с его габаритами лучше подошло бы перо
от страуса.
–
Боярин никого
не принимает, – знакомо отозвался
парниша, – приходите завтра.
Ах,
ты же прелесть какая! Не иначе межмировые
курсы повышения квалификации секретарей
прошел. Я на стены мельком взглянула...
вдруг, где в рамочке сертификат висит.
Сама
при этом... помнит еще тело, помнит!.. Ужом
проскользнула между раскинувшим руки
писарем и стеной и влетела в кабинет
Главы.
–
Здравы
будьте, бояре, – вырвалось само собой,
– дело у нас к вам есть на миллион
долл... фуртов, – исправилась я.