Я старалась об этом не думать.
Отцу тоже пришлось несладко, поэтому он стал таким.
- Иду, господин Ноа! – ответила я
так, как требовал, чтобы его называли, этот чудаковатый старик.
И без лишних промедлений ушла в
хижину.
Там уже все проснулись. Фрэнсис
встал на ножки и успел добраться до кувшина с молоком. Ему уже пять лет, и он
давно не ждет, как Октавия, когда придет кто-то взрослый и умный, и принесет
ему поесть. Хотя я помню крутые времена, когда приходилось вставать среди ночи,
чтобы накормить обоих, помню, как старалась успокоить обоих и сдержать
отцовский гнев, совала бутыльки с молоком в распахнутые голодные ротики.
Но сегодня день особенный, и
злился только отец. Потому что я не накрыла на стол, прежде чем заняться
магией. А все потому, что последнюю лепешку доели еще вчера.
Я не боялась отца, потому что
характером пошла в него и могла постоять за себя, но Кэролайн слишком тихая и
забитая, чтобы ему перечить. А защищать двоих я пока не могу. В юности отец
чего только не пережил: и рабство, и телесные наказания, даже поджигал
господский дом и сбегал, но потом его ловили. Чудом только не казнили этого
смутьяна, но в конце концов отпустили восвояси. Все дело в том, что за него
вступились сыновья и дочери одного благородного южанина, это помогло Ноа не
только избежать казни, но и получить некоторые гражданские права. А потом он
даже пересек границу страны и познакомился с миловидной аранийкой – нашей
матерью.
Она умерла, рожая Фрэнка. Отец
требовал от нее наследника, кричал, что три девки – слишком мало для
продолжения его славного, рабского и разбойничьего рода. А хуже всего то, что
он по неизвестным причинам верил в свое величие, лишь потому, что до двенадцати
лет воспитывался в благородной семье.
И сейчас мне приходилось ему
подчиняться, чтобы не была битой младшая сестра. Милой и покладистой выросла,
вся в маму. Вбежав в хижину, я стала накрывать на колченогий стол. Деревянные
тарелки и чаши, глиняный щербатый кувшин. Тканые салфетки – потрепанные и
заляпанные жиром, отец стянул их откуда-то. И все. Закончила работу и нервно
оглянулась назад, на пока еще крепко спящих домочадцев.
Застыв рядом со мной, Ноа Силиван
хмурил кустистые брови, мрачно наблюдал за каждым моим действием,
неодобрительно качал кудрявой головой. Его каштановая короткая борода с редкой
сединой смешно болталась из стороны в сторону, но мне было не до смеха.