— Чего случилось? — тут же посерьезнел он.
— Нужно поехать в аптеку и купить Марине, скажем так. Средства
личной гигиены.
— Чего? — нахмурил Ефим светлые брови. — Какие еще средства?
— Ну ты не понимаешь, что ли? Личной гигиены.
Не ответив, он приоткрыл рот и непонимающе отрицательно покачал
головой.
— Мля. Прокладки ей нужны. Или, там, тампоны. Что-нибудь, что
найдешь.
Фима тут же переменился в лице, и вся его серьезность в один миг
сменилась настоящим изумлением.
— Витя, да ты че?! Я б понял, на стрелку, или еще куда. Но это…
Да манал я такие задания! Отвези ее саму! Пусть что хочет, то и
покупает!
— Ей нельзя из квартиры. Девушку ищут по всему городу.
— Тогда езжай сам!
— Не могу.
— Почему это?!
— Мне должны позвонить, помнишь? Остаешься только ты.
— Степаныч меня позвал, чтобы я ее охранял, пока он на дело
поехал! Но в няньки я девчонке не нанимался! Не буду я ей ее…
средства покупать. Выдай девке ваты!
— Фима, — я снова вздохнул. — Чем спокойней будет Марина, тем
проще мне будет ее защищать. Меньше психов — больше шансов, что нас
всех тут не порешат, понял?
— Не поеду и точка, — заупрямился Ефим.
— Так, ладно.
Я полез к себе в карманы. Нащупал ножики, что забрал у тех
гопников. Один из них — простая выкидуха из Китая. Эффектная, со
страшными шипами на обухе, для знающего человека она была очевидным
барахлом.
А вот второй нож, который я забрал у Русого, оказался настолько
интересным, что я даже хотел забрать его себе. Но раз уж сложилась
такая ситуация, придется воспользоваться приемом, перед которым
барахольщик Фима точно не устоит.
Я достал нож, раскрыл переточенный, но очень хорошо
сохранившийся клинок-щучку из рукояти с деревянными, в латунных
больстерах накладками. Приятно щелкнул замок клинка, когда он встал
на место.
— Эт че, Бак сто десятый? — Заинтересовался, разбирающийся в
ножиках Фима. — Ты где его взял?
— Отжал у одного гопоря. Сомневаюсь, что он знал, с какой редкой
вещицей делает людям гоп-стопы.
— Ну… И что? Заставишь меня ехать в аптеку, угрожая ножом?
Я хмыкнул и протянул Фиме ножик рукоятью вперед.
— Если согласишься, он твой.
Глаза Ефима заблестели. На его лице отразились ужасные муки
борьбы с собой. Правда, длились они совсем недолго. Фима схватил
ножик. Щелкнув замком, сложил клинок и тут же сунул Бак в
карман.