Имя мальчишки Грант, но все вокруг звали его
Крантик. Потому как уменьшительно-ласкательное имя Грантик уж
больно созвучно с прозвищем. Лохматый, черноволосый, чумазый,
одежда сильно поношенная, а обувь на ногах и вовсе
отсутствовала.
Черные подошвы стоп покрылись коркой, и кожа местами
потрескалась.
Суй ноги в таз, — приказным тоном велела Мария
мальчику. — И не смей вынимать, пока не разрешу.
Маша нагрела воду на печке-буржуйке в металлической
емкости и поставила под стол. С ногами Крантика нужно было что-то
делать.
— Ну рассказывай, как так вышло, что со станции
Стромино отправили ребенка собак гнать? — начал допрашивать
Сережа.
— Никто меня не посылал, — Грант доедал похлебку, то
и дело вынимая ноги по очереди из сильно горячей воды в тазу. — Я
сам на них побежал.
— Позволь узнать, зачем? — влез в разговор Борис
Валентинович.
— Как это зачем? Я весь разговор слышал. Наши
мужики, стромихинские, просили помощи у Ерелино, причем умоляли,
письмо для гонца при мне диктовали. А потом, как до дела дошло, так
все пошли на попятную.
— Почему? Сами же решили.
— Ясное дело, почему, — Крантик доел рыбный суп и
допил чай. — Почту отправляли пьяные, а как протрезвели, так и
схватились за голову. Свалили всё на жен, мол, не отпускают. Ну,
чтобы трусами не выглядеть.
— А тебя что же, родители отпустили? Убежал, что ли?
Почему такой вид? — Маша сама не особо понимала, почему ей не
наплевать на мальца. — Одиннадцать лет, а выглядишь на все
тринадцать.
— Нет у меня никого, тетенька.
Мальчонка встал из-за стола, взял в руки тазик и
поставил с другой стороны лавки. Борис Валентинович выделил кусок
дегтярного мыла, и Маша, сидя на корточках, принялась отмывать
Крантику ноги.
— Мама и папа умерли, когда мне было пять, —
продолжил Грантик. — С теткой жил, маминой сестрой, пока та не
обратилась. Бродяжничал, примыкал к разным компаниям, но в основном
ненадолго. Всем поначалу жалко меня, а после бросают. Я не
обижаюсь, им самим жрать нечего было, а тут еще я, лишний рот. В
последнее время на станции Стромино ночую, за место под крышей и
две горсти макарон в день, тамошний смотритель заставляет работать
с утра до вечера без выходных. Говорит, у выживших выходных не
бывает. Таскаю ветки из леса, сухие деревья пилю, за водой к
колодцу хожу в деревню, она рядом, правда. Мою полы и иногда стираю
вещи смотрителя.