— Открою, — согласился он. – Только подождешь, пока я за ключом
сгоняю?
Саша кивнула. Когда Илья исчез в подъезде, я спросил:
— У тебя с кем-то терки? Тебя пасут?
Ее щеки вспыхнули, она гордо мотнула головой.
— С чего ты взял?
Я промолчал, потому что выбежал Илья с ключом и пошел в подвал
вместе с нами. Если со мной Гаечка, может, и поделится, то в
присутствии Ильи говорить не станет, постесняется. Но, открыв
дверь, он сказал:
— Без обид, если я домой? Жрать хочу не по-детски. Может, вы
тоже – ко мне?
Мы одновременно качнули головами.
Спустившись в подвал, Гаечка расположилась на диване, стала
сосредоточенно ковыряться в сумке. Я подождал, когда стихнул шаги
Ильи, и ответил на ее вопрос:
— Вернемся к тому, с чего я взял, что тебя пасут. Ты опаздываешь
в школу, Алиса тогда проговорилась про Карасиху. Сейчас тоже домой
идти не то что не хочешь – опасаешься, и это видно. Что у тебя с
Карасихой? Обещаю молчать.
Упираться Гайка не стала:
— Она назвала меня чукчей, я ее – уе… убожеством. Она меня –
жирной, я ее – корявой. Слово за слово, то да се, она грозилась
набить мне морду, а я – ей. Ну и вот.
— Так набей, ты сможешь, — с уверенностью сказал я. – А если
нет, то ее ты тоже здорово потреплешь, и в другой раз она подумает,
стоит ли к тебе лезть.
— Она всегда ходит с толпой. Они грозились мне лицо порезать. Я
боюсь. – Гаечка передернула плечами. – Парни за меня не впишутся,
потому что девчонок бить плохо и все такое. Так что я одна, а их
как минимум трое, и они вообще без башки.
В той реальности, помню, Гаечка как-то долго не приходила в
школу, а когда появилась, под слоем пудры угадывался бледнеющий
кровоподтек.
Подумалось, что можно бы через Карася выйти на Катьку и
переговорить с ней, но так я подставлю Гаечку – это все равно, что
родителей подписать.
— Вызови ее на дуэль, — предложил я. – Мы проследим, чтобы бой
прошел честно. И за пределами школы.
Гаечка еще раз передернула плечами, посмотрела на меня с
ужасом.
— Она боксом занимается года два!
— Ты не ее должна побить, а свой страх. И показать, что не
боишься отребья. Иначе так и будешь бегать.
Гаечка тяжело вздохнула, я продолжил:
— Наедь на нее, когда мы рядом. Она придет на разборки, ты
выкати претензии и вызови ее.
— Мне страшно, — жалобно проговорила она, искривив рот, словно
хотела заплакать. – Но я сделаю это.