Невидимая женщина не останавливалась, и вскоре ласково, но
недвусмысленно продемонстрировала бедняге всю его уязвимость и
беспомощность, поднявшись до его восставшего естества по внутренней
стороне бедра.
Дыхание Найджела стало прерывистым и неглубоким. Он чувствовал,
как его кровь струится на шёлковую простынь из глубоких
царапин.
Ему было больно, и, вместе с тем, желание буквально, кипело в
его жилах, заставляя невнятно мычать и грызть от безысходности
деревяшку во рту.
А женская ладошка не торопясь ползала по его животу и груди,
распаляя его всё больше и больше.
Не будучи в силах терпеть, доведённый до исступления, Найджел
снова замычал, словно буйвол-производитель, учуявший поблизости
нежную тёлочку.
И снова боль обожгла его. На этот раз досталось другой ноге, но,
странным было то, что, если при первом знакомстве с плетью хозяйки
ему было просто больно и страшно, то теперь страха почти не было,
но вместе со вспышкой боли его чуть не разорвало от желания и
дикой, разнузданной и непреодолимой похоти.
— Вижу, что тебе хорошо, — голос хозяйки мягко обволакивал его
сознание, делал его беззащитным и покорным, ломая жалкие остатки
воли, сейчас я дам тебе немного сладкого, — вслед за этими словами
раздался бархатистый грудной смех, услышав который, Найджел снова
застонал от невыносимого вожделения.
Потом женская ладонь опустилась на его напряжённый живот и с
неожиданной силой вдавила его тело в жесткий матрац.
А потом он почувствовал, как она перекидывает свою ножку через
него, явно намереваясь сесть сверху.
И в следующее мгновение рассудок Найджела захлестнула горячая
волна, вынудив его уступить своё место неистовой звериной
ипостаси...
Сознание возвращалось к нему так же медленно и явно нехотя, как
и в прошлый раз.
Он с шумом втянул в грудь пряный воздух спальни, словно
выныривая из каких-то неведомых глубин. Он осознал, что весь покрыт
потом и любовными соками, обильно увлажнявшими его кожу на всём
протяжении только что закончившихся скачек. Простыня под ним тоже
была насквозь мокрой.
Он по прежнему был растянут на кровати, каждый, даже самый
мельчайший его мускул испуганно дрожал, пытаясь сбросить напряжение
недавнего совокупления.
В душе воцарилось странное спокойствие, и он вдруг осознал, что
уже почти совсем не боится происходящего, и, мало того, что он
начинает принимать сложившееся положение вещей, оно даже начинает
ему нравиться...