Нервно передернув плечами, я глянул на
затянутое облаками небо и закрепил на сапогах снегоступы.
Было пасмурно, солнце день ото дня всходило над горизонтом все ниже
и ниже, оно недолго светило и почти сразу ныряло обратно за
сосны, погружая мир в темно-серый полумрак. В подобное время
россказни о прежних, Дикой охоте, лесных духах,
позабытых божках и неведомых демонах уже не воспринимались
нелепыми байками. В такое время они пробирали буквально до
печенок — пусть ты и патентованный колдун, чего только не
повидавший на своем веку…
Скрепя сердце я вышел со двора и
направился к давешней поляне. На открытом пространстве
нанесенный ветром наст держал мой вес и не проламывался, а
вот под деревьями снег был куда более рыхлым, идти там
становилось заметно сложнее. Но углубляться в лес расхотелось
вовсе не по этой причине.
Слишком уж сегодня было темно и тихо в
чащобе. Гнетущая атмосфера давила буквально физически, да еще
вдалеке почудился отблеск костра. И, показалось мне или нет,
но огонь имел те невыразимые оттенки, для которых нет
названий в словаре простецов. Несмотря на полнейшее
безветрие, голые ветви дуба шевелились, по снегу от них
тянулись противоестественно черные тени, а само дерево
представилось вдруг могучим великаном, властвовавшим над всей
округой.
Шорохи и мертвая тишина, обрывистые
движения и полнейшая неподвижность. Этого мне хватило с
лихвой. Волосы на затылке встали дыбом, а меж лопаток побежали
колючие мурашки. Я попятился, затем развернулся и поспешил
прочь. Над лесом разлетелось раскатистое воронье карканье, и
я ускорил шаг, начал даже продираться напрямик через кусты,
но вывалился из них не у дома Марты, а у зловещего
дуба.
Ангелы небесные, да что за напасть?!
Здесь же заблудиться ну никак невозможно!
Небо над поляной потемнело, налилось
ночной чернотой, и на этом бархатном фоне полуприкрытым
серебряным глазом засияла растущая луна. В лесу подул ветер,
поднялась поземка, деревья закачались, а кусты будто сплелись
ветвями, образуя непреодолимую преграду. И еще — волчий
вой.
Я
попятился от мрачного дуба и бросился наутек, едва не теряя с
ног снегоступы. Сучья так и норовили пропороть лицо, еловые
лапы пружинили и пытались задержать, летевший с них снег
застилал глаза. Дом был совсем рядом, а я бежал, бежал и
бежал. Бежал и выбивался из сил. А вой становился все громче,
вой звучал все ближе. Стая нагоняла жертву.