Озадаченно хмыкнув, я покрутил кистью и
спросил:
—
А если пропитать раствором палочку, эффект
сохранится?
Марта неуверенно пожала
плечами.
—
Не знаю. Хочешь попробовать?
Я
хотел. Знахарка задумчиво откинула с лица серебристо-белые
волосы и принялась рыться в шкафу с кувшинами и банками.
Вскоре она подобрала подходящий по размерам горшок, поместила
туда одну из заготовок и залила смесью льняного масла,
выжимки из корня мандрагоры и невесть еще какой дрянью. Горшок
отправился в печь, а мы занялись своими обычными делами.
Немного попрактиковались в арифметике и грамматике, после
обеда пришел черед тайных искусств. Теоретические знания были
ничуть не менее важны, нежели практические умения, и в этой области
Марта демонстрировала вполне очевидные успехи. С памятью у
нее дела обстояли наилучшим образом.
На
следующее утро я первым делом выудил заготовку волшебного
жезла из раствора и поставил ее обтекать на миску. Но
результат, откровенно говоря, не порадовал: после выварки
дерево размякло и местами расползалось от простого нажатия
пальцев.
—
Надо было просто замочить в масле, — предположила Марта,
зябко поежилась в ночной рубахе и пошла растапливать печь. —
Только не мой палку в ведре, — предупредила она, — в дереве
сейчас столько зелья, что хватит отравить небольшой
пруд.
—
Шутишь?
Марта рассмеялась.
—
Ну, похлебку я бы ею размешивать точно не стала. Непривычный
человек и окочуриться после такого может. И в руки лучше
никому не давай. Если вдруг пальцы оближут, плохо
станет.
—
Учту.
Я
сунул в горшок вторую ветвь и взял испорченную заготовку,
намереваясь выкинуть ее в помойную яму, но вдруг обнаружил,
что размягчен лишь верхний слой, а под ним дерево сохранило и
прочность, и упругость. Тогда я подумал-подумал и
скоропалительных решений принимать не стал, решив для начала
проверить, не выйдет ли из палки толк. А выбросить ее всегда
успею.
Уже вечером, когда стекли остатки
масла, я обскоблил и ошкурил заготовку, тогда и обнаружил,
что жезл получился каким-то завораживающе-неправильным. Тут и там
выпирали и бугрились волокна, а сточить выпуклости не
представлялось возможным из-за отсутствия подходящего
столярного инструмента. Оставил все как есть.
Для пробы я острием перочинного ножа
нацарапал на рукояти вязь смягчающих магическую отдачу
символов, намереваясь впоследствии их углубить, и впал в ступор,
пытаясь просчитать структуру инициирующих формул. Бугристая
поверхность заготовки накладывала самые серьезные
ограничения, стандартные подходы здесь не
годились.