— Завидует, — повторил Кьяртан. — Сам посуди. Он же скальдом
мечтает стать.
— Ну и что, — не понял я.
— Он, может, мечтал так же вису на пиру сказать, сходу, без
подготовки, — пояснил Кьяртан. — Да ещё кому, всем братьям
Рагнарсонам. Уж это-то точно запомнят.
Об этом я и не подумал. Да уж, кузен у меня, оказывается,
творческий человек с тонкой душевной организацией. А мы только и
делаем, что насмехаемся над его попытками укладывать слова в
строгий размер здешних песен.
— Будут потом говорить вот, мол, Бранд Храфнсон скальдом был в
Бейстаде, вот как ловко ответил, — продолжил Кьяртан. — А про
Торбьерна, который изо всех сил старался, даже и не вспомнят.
А я ведь даже не скальд, и даже не пытался им стать, так,
нахватался немного кённингов от того же Торбьерна. Да и тогда, на
пиру, я экспромтом выдал первое, что пришло в голову, не желая ни
оскорбить кого-то, ни унизить. Хотя нет, унизить Рагнарсонов
хотелось, высмеять их жадность, но не более.
— Я понял. Спасибо, — сказал я.
— Да ладно, обращайся, — сказал Кьяртан.
— Держи ровнее, — сказал я.
Мне нужно было передохнуть, прежде чем вести драккар мимо
многочисленных островов и шхер Дании. Раньше этим занялся бы
Гуннстейн, обычно именно он брал управление во время самых сложных
переходов. Теперь это делать придётся мне.
Само собой, каждый из нас при нужде мог взяться за рулевое
весло, но это было бы то же самое, если бы в танке поменять местами
наводчика и механика-водителя. Что-нибудь получится, но, скорее
всего, паршиво.
К тому же, на драккаре снова не хватало людей. Две битвы подряд
изрядно подкосили нашу боеспособность, каждый второй был ранен так
или иначе. И всё это фактически бесплатно. Мы не нажили ни
богатства, как ожидали, ни славы, только новую вражду и обиду на
конунгов, и эта обида медленно, но верно проецировалась на
меня.
А на кого ещё? Кошка бросила котят, это хёвдинг виноват. Всё
хорошее забывается быстро, зато плохое так и свербит, регулярно
напоминая о себе. И если у победы много отцов, то поражение всегда
сирота, и хоть наши битвы не были поражениями по факту, по сути мы
теряли больше, чем приобретали.
И на ночёвках, когда мы высаживались на берег в каком-нибудь
фьорде, и разводили костры, чтобы приготовить пищу, я порой слышал
неразборчивый шёпот, умолкающий сразу же, стоило мне только
появиться из темноты.