Я снова недооценил бывшего актера. Он
решил, что суд по обычаю гор выигрышнее российского. Убедил
спонсоров. По диаспорам в России пошла информация… Если человек
сидит дома, не высовываясь за порог, найти его трудно. Продукты мне
приносили, но за водкой требовалось ходить. Как сохранить инкогнито
человеку, лицо которого часто и крупным планом показывали по
телевизору? Когда я возвращался с очередной добавкой, ко мне
подошли. Случись это месяцем раньше, я бы отбился: бандитов было
всего трое, а стволами они могли маму пугать: у подъезда
жилого дома стрельба – дело стремное. Милиция приехать может…
Завязалась драка, и мышцы, ослабшие за месяц пьянства, подвели.
Меня двинули по голове рукояткой пистолета, запихнули в машину, а
уж там вкололи снотворное…
Очнулся я в яме. Где я и почему,
объяснять не требовалось. В каждом ауле есть такие ямы, и не одна.
Торговля людьми – давний бизнес этих мест, в девяностые он пережил
невиданный подъем. Меня похитили не мстители, те бы просто убили.
Пленника следовало выгодно продать, а что с ним станет, абреков не
волновало. Мне предстояло жить ровно столько, сколько уйдет на
торг. Судя по тому, что говорили прятавшие меня друзья, торг не
должен был затянуться.
Надо мной не издевались, не били –
продавцам это без нужды. Меня даже сносно кормили; не досыта,
конечно, но не голодал. Похитители были разумными людьми: чем лучше
выглядит товар, тем дороже стоит. Я даже не плавал в нечистотах: в
яме стояло помойное ведро, куда я справлял естественные надобности.
Раз в сутки ведро подымали на веревке и возвращали пустым. Посули
черноголовому деньги, он и дерьмо за тобой вынесет, не
поморщится.
О чем я думал в той яме? Ни о чем.
Мелькало легкое сожаление, что не доживу до первого юбилея – в
январе мне исполнялось 25. Но больше хотелось, чтоб смерть пришла
быстро. Умом я понимал: это невозможно. За такие деньги и чтоб
просто убить? «Черные» устроят представление, они это любят. Будут
кривляться, надувать щеки, «зикр» станцуют. Потом примутся
резать…Однако человеку свойственно мечтать, вот я и мечтал. Убить
себя я не мог – нечем. Ножа нет, бритвенного лезвия тоже, даже
иголки нет – на этот счет меня обыскали тщательно. А вот шнурки на
ботинках оставили. Петлю сделать было нетрудно, только за что
зацепить? Все же пригодились мне те шнурки…