Никто не обращает на меня внимания.
Спускаюсь по ступенькам и рысцой бегу к дощатому сооружению в
дальнем конце двора. Назначение сооружения угадывается без
подсказок. Внутри слезоточивый запах хлора и белая известь,
посыпанная вокруг прорезанных в доске дырок. Желтая струя ныряет в
ближнее отверстие. С облегчением вас!
Обратно возвращаюсь, не спеша.
Здание, откуда я вышел, двухэтажное, с неуклюжим портиком и
колоннадой, вокруг боковые одноэтажные флигеля. Железная
крыша вымазана (опять это «вымазана»!) зеленой краской. Посреди
крыши – большой белый квадрат, внутри него – красный крест. Такие
же кресты на защитном брезенте повозок. Госпиталь, война. Я по
назначению…
На крыльце переминается с ноги на
ногу сосед по палате – вышел следом. Любопытный! На плечах его
такой же халат, на ногах похожие опорки. Заметив меня, вихрастый
лезет в карман и достает плоскую картонную коробку. Папиросы!
Господи, сколько же я не курил?! Он ловит мой взгляд.
– Не желаете? – протягивает
коробку.
– Благодарю!
Осторожно беру папиросу, пальцы
привычно сминают мундштук. Вихрастый чиркает спичкой. Благословенна
ты, первая затяжка! На мгновение все вокруг плывет, но постепенно
предметы возвращают очертания. Сосед смотрит тревожно. Киваю: все в
порядке.
– Военлет, поручик Рапота Сергей
Николаевич! – говорит сосед и добавляет: – Можно просто Серж!
«Военлет», «поручик»… Это куда меня
занесло? Рапота смотрит вопрошающе.
– Я не знаю, как меня зовут.
Лицо его вытягивается.
– Не помню, – поправляюсь я. – Может,
вы знаете?
Он качает головой:
– Вас привезли вчера. Раздели в
приемном покое, мундира вашего я не выдел. Но поскольку положили к
нам в палату, офицер. Контузия?
Развожу руками.
– Контузия! – заключает он уверенно.
– Раз не помните. Германец вчера Осовец из орудий обстреливал. Там
вас и контузило, больше негде.
«Германец»?
– Как зовется это место, Сергей
Николаевич?
– Можно просто Серж. Или Сергей…
Он краснеет, и я вдруг понимаю:
поручику от силы лет двадцать. Или двадцать один. А мне?
– Так как, Сергей?
– Белосток! Раненых в Осовце везут в
Белосток. Крепость под огнем.
– Какой сегодня день?
Удивление мелькает на его лице,
мгновенно сменяясь пониманием.
– Четырнадцатое апреля тысяча
девятьсот пятнадцатого года от Рождества Христова…
Вот и определились…
Бросаем окурки и возвращаемся в
палату. Явление второе: те же лица плюс юное создание. У создания
пухленькое личико, такие же губки, вздернутый носик и голубые
глаза. Наверное, здесь это считается красивым – создание держится
надменно. На нем белая косынка, серое платье до пола и такой же
белый передник. Под грудью на переднике – большой красный
крест.