Пробило пять часов утра 19 января, когда Бесси со свечой в руке вошла в мою комнату и нашла меня уже на ногах и почти одетой. Я встала за полчаса до ее прихода, наскоро умыла лицо и оделась при слабом свете заходящего месяца, бросавшего свои лучи в комнату через маленькое окошко у моей кровати. Я должна была уехать из Гейтсхеда в дилижансе, который проезжал мимо дома в шесть часов утра. Во всем доме, кроме меня, встала одна Бесси, она затопила камин и стала готовить завтрак. Немногие дети могут есть, когда мысли их заняты предстоящим путешествием, я тоже не могла. После тщетной попытки заставить меня проглотить горячего молока с булкой Бесси завернула в бумагу несколько пирожков и сухарей и сунула их в мою дорожную сумку. Затем она помогла мне надеть шляпу и шубку, накинула на себя теплый платок, и мы вышли из детской. Когда мы проходили мимо спальни миссис Рид, она спросила меня:
– Не хотите ли вы войти и проститься с тетей?
– Нет, Бесси, вчера вечером, когда ты ужинала, она вошла ко мне, подошла к моей кровати и сказала, что мне незачем утром беспокоить ее и двоюродных сестер. Она сказала, чтобы я не забывала, что она всегда была моим лучшим другом, и чтоб я вспоминала о ней с благодарностью.
– Что же вы сказали на это, мисс Джейн?
– Ничего, я закрыла голову одеялом и отвернулась от нее к стене.
– Это было нехорошо.
– Это было очень хорошо, Бесси. Твоя хозяйка никогда не была моим другом, она была моим злейшим врагом.
– О мисс Джейн! Вы не должны этого говорить!
– Прощай, Гейтсхед! – воскликнула я, когда мы миновали холл и вышли из большого подъезда.
Луна зашла, и было совершенно темно. Бесси несла в руке фонарь, свет от него падал на мокрые ступени и растаявшую от внезапно наступившей оттепели почву. Было холодное и сырое зимнее утро, у меня зубы стучали от холода, когда мы торопливо шли по двору. В домике привратника горел свет, когда мы подошли, его жена разводила огонь в камине. Мой чемодан, снесенный сюда еще накануне вечером, стоял связанный у дверей. Было без нескольких минут шесть, немного спустя пробили часы, и вслед за тем отдаленный стук колес возвестил о появлении дилижанса. Я подошла к двери и стала смотреть, как фонари его быстро приближаются во мраке.
– Она едет одна? – спросила жена привратника.
– Да.