«Впала в детство, надо же», — подумала уже с улыбкой.
— Ну Риса же! — мама звала уже плаксиво. — Забыла о матери?
— Все я помню, иду... — не успев переплести косу, потопала к
ней.
Мама лежала на боку, зажав между ног одеяло. Левая рука плетью
беспомощно свешивалась за боком. Седые волосы завешивали недвижимую
половину лица. Удар будто разделил ее надвое, располовинил на
прошлое и то, что теперь. В прошлом была активность, в настоящем —
полная беспомощность. Единственное, речь осталась, хоть и стала не
очень разборчивой. Но я привыкла ее понимать.
— Так долго идешь... — укоризненно произнесла она. — Я же
жду.
— Прости. Раз-два, оп! — повинилась я, быстро переворачивая ее
на другую сторону. — Ну что, как ты сегодня, лучше?
Вопрос был задан нарочито бодро. Я знала, что лучше уже не
будет: мама лежала второй год. Но без оптимизма тоже было нельзя —
иначе точно все, можно сразу в землю закапываться и дерном
накрываться.
— Да какой «лучше»? — возмутилась мама, лежа спиной ко мне.
Здоровой рукой она шевелить не стремилась, оставляя все на откуп
мне, потому я лично задрала на ней ночную рубашку. — Всю ночь глаз
не сомкнула, сон не шел, все думала... Об огурцах, о Риконе...
Знаешь, кабы дед был бы жив, он бы калитку починил.
— Угу, — согласилась я. След отца растаял в лесу давно, лет
десять назад, мама все вспоминала его — в основном про обязанности.
Делать мужицкую работу по дому было некому. Калитка вон стояла, не
открывалась уже, ее только переставляли — поближе к ограде и
подальше от ограды. Сын тогда долбанул ногой по ней со злости, и
снес крепление. Несколько месяцев уже так, некому чинить. Зимой не
до того, весной тем более... А летом... Летом вообще не до чего!
Сорняки же еще!
— Я починю, — утешила мать, мысленно планируя починку до
осени.
«Нет, до осени не успею, до зимы!»
— Скажи Рикону, пусть починит, он хороший мальчик, — мама
периодически путала кто хороший, а кого надо бы и за уши
оттаскать.
Только вот таскать за уши Рикона я уже не могла: поздно.
Достала из-под кровати и подложила под маму ночной горшок. Молча
глядя в окно дождалась, чтобы перестало журчать. За окном весело
расходился день, набирая жар, и вовсю летали птицы. Эх, была бы я
не Волчицей, а Вороном — распахнула бы крылья и улетела. Мама о
чем-то говорила, я вполуха слушала, стараясь быть больше за окном,
чем здесь и сейчас. Урсала рассказывала, что есть такая страна, где
деревьев вовсе нет, а вместо них — только голая степь. Мне было
непонятно, как такое вообще возможно. Если леса нет, куда же
ходить? И как же охота?