[1] Ай, этот день, ай, день суббота, а
завтра будет воскресенье, боже мой!.. (ром.).
Воздай им по делам
их, по злым поступкам их;
по делам рук их
воздай им; отдай им заслуженное ими...
Псалтирь, псалом 27
...почему-то сразу
вспомнился барак.
Стылая игральная
доска, разделенная дощатыми нарами на клетки, согретая теплом
многих тел и чахлой каменки; доска, на которой заканчивались
недоигранные партии. Более сорока женщин -- молодки, старухи,
совсем девочки, красавицы, уродины, стервы, мямли, фартовые и
случайные... всякие. Таких, как ты, было мало -- трое; остальные
давили срок за разное. Отравила стрихнином постылого мужа; бросила
самодельную бомбу под колеса губернаторского экипажа; застрелила из
браунинга троих гимназистов, своих воспитанников, признана
вменяемой, но на суде отказалась сообщить причины...
Тебя, как барачную
старосту, дважды пытались "взять на перо"; и трижды -- склонить к
сожительству.
И то, и другое
частично удалось, а вот какова была эта часть -- вспоминать не
хочется.
Зато выжила.
Выжила; хоть и была
замкнута сама в себе до конца каторги. Отсечена от мира, от
Ленки-крестницы гербовой печатью приговора, печатью и рядом --
витиеватой, с завитушками, подписью епархиального обер-старца при
окружном суде: "о. Алексий; сим удостоверяю, ныне, присно и до
окончания назначенного срока, аминь".
Забудь, Княгиня.
Забудь,
пожалуйста.
Это не барак; это
заимка на полпути от Кус-Кренделя к Большим Барсукам, это не
каторжанки там, внутри, это лосятники из ближних сел, ночь
коротают.
Это охотники в
дыму.
Уйми
стерву-память.
* * *
-- А меня, братцы,
близ Глухариной падины едва объездчик не нагреб! Я лося сшиб,
только свежевать -- тут он по мне пулей из ельника как саданет...
Мы с ним давно друг дружку любим, то я его в зыбуны заведу да
покину, то он меня! а третьего месяца докопался, гадюка, что
лишнего лося я взял, обещал донести да штраф стянуть.