Хватка разжалась,
выпуская прирученную боль.
Господин полуполковник
кивнули в ответ без малейшей тени обиды. Умея проигрывать,
научишься побеждать. Зря все-таки мужи Совета не захотели
рассматривать его доклад. Уж этот улыбчивый, пожилой маэстро
рассмотрел бы -- и понял.
Наверняка понял
бы.
Ломать надо издалека и
по мелочам.
По якобы мелочам,
которые зачастую стократ важнее обманчиво-главного.
-- Благодарю вас,
маэстро, -- легко поднявшись на ноги, господин полуполковник
поклонились навстречу кроличьей улыбке айна. -- Весьма признателен
за науку. Если будет нужда, обращайтесь.
Служебная визитная
карточка, несмотря на официальность, была кофейного цвета, с
золотым обрезом.
"Е. И. В. особый
облавной корпус "Варвар", -- значилось там. -- Князь Шалва
Теймуразович Джандиери".
И ниже, мелким, плохо
различимым шрифтом: "полуполковник".
Возвесели нас за дни, в которые ты поражал нас,
за лета, в которые мы видели от тебя бедствие.
Псалтирь,
псалом 89
Заболела.
Плохо.
Жар; бред. В груди
саднит сердце, хочет дышать, а не получается. Нельзя сердцу дышать
-- захлебнется. Плохо. Чуждо. Родную-грудную жабу впору облобызать
в безгубый, слюнявый рот, когда голубушка являет свой лик в редкие
минуты просветления. Задыхаешься, -- а все свое-привычное: и удушья
кляп, и наждачная терка кашля. Лучше так. Лучше? не знаешь, не
помнишь; не понимаешь. Ничего. Все кружится, подпрыгивает, стучит
колесами поезда в ад, трясет на стыках -- в ящик собралась, дура?!
нет уж, погоди-ка, помучайся всласть, подергайся дождевым червем,
когда лопатой -- пополам!..
Слышишь? издалека, из
прошлого, погребальной панихидой, горячим дождем по обнаженным
нервам, твоим собственным голосом:
-- ...заплатили
за
любовь, за нелюбовь, за каждый выстрел.