Вопрос еще придется
повторить. Потому что ты думаешь о том незваном припадке, который
рухнул на тебя у купцова рояля: помнишь? -- глаза вдруг обожгло,
залило огненными слезами, а дыхание скомкалось и исчезло надолго,
когда ладони вдруг превратились в беспалые кулаки. Ты еще била,
била, била наотмашь по клавиатуре, заставив инструмент взвыть
голодной волчьей стаей -- и не в силах остановиться...
Да, ты помнишь.
Ты всегда знала о
себе: я сильная. Всегда: в деле, на каторге, в кус-крендельской
глуши. Знание было простым и в некоторой степени раздражающим.
Помнишь: давно, по молодости, сложилось от тоски, в усыпанном палой
листвой имении случайного любовника:
-- Тот, кого считают сильным,
Знает: сильных не жалеют.
Дескать, жалость унижает,
Дескать, жалость ни к чему.
Сильному наградой -- сила,
И осенние аллеи,
И еще...
А впрочем, хватит.
Слишком много одному.
Но ведь ты же никогда
не знала, до каких пределов ты сильна на самом деле. Оказалось, это
жутко: вот так стоять и смотреть, слушая тихий голос полуполковника
Джандиери, молчать и даже не согласиться выплеснуть себя без
остатка, единым махом, чтобы уйти навсегда.
...Ведь теперь тебе
нельзя просто так уйти?
...Ведь нельзя же,
правда?!
...Ведь ты сильная,
Княгиня, будь ты проклята?!
-- Те, кому наградой -- сила,
По привычке зубы сжали,
По привычке смотрят прямо
На любой пристрастный суд.
Слабым вдвое тяжелее --
Им нести чужую жалость,
И еще...
А впрочем, хватит.
Слабые не донесут.
...Хотя почему "будь"?
-- ты уже проклята.
-- Итак, спрашиваю еще
раз: вам знакома эта особа?
-- Да.
Свобода начинается со
слова "нет"; но иногда, очень редко, она все-таки начинается со
слова "да".
-- И кто же это?
-- Елена Запольская,
известная вашему ведомству как Ленка-Ферт.