Действительно — очень, скажем так, нетипичная дама
для библиотечного работника, пусть и в ранге завфондами. Прямая
спина, движения выверенные, одета в длинную юбку почти до пят и в
белоснежную блузку, прихваченную у ворота бархатной ленточкой. А
еще пышная коса до пояса. А в косе — совершенно седая, я бы даже
сказал белоснежная прядь. Вишь, даже не красит!
Напоминает
не то балерину на пенсии, не то народную учительницу из прошлого
века. В моем будущем Аэлита считалась бы красивой, а при
соответствующем уходе за собой, не говоря уже о ботоксе или чем-то
еще, так даже и молодой. А здесь заметно, что уже за
сорок.
При приближении женщины я встал
и даже обозначил нечто напоминающее поклон.
— Добрый
день, — поздоровалась со мной женщина. — Как я полагаю, вы и есть
Алексей ...? Простите, не знаю вашего отчества. Ольга Васильевна
мне назвала только имя.
— Можно без
отчества, — покладисто отозвался я. Подумав, добавил: — Но если вам
удобнее — то Алексей Николаевич.
Женщина
кивнула, давая понять, что по имени и отчеству ей действительно
говорить удобнее. Критически осмотрев скамейку, вытащила из
бархатной сумочки, прицепленной к запястью (в магазинах не видел
ничего подобного!) носовой платок, смахнула с сиденья только ей
заметную пыль и села.
— Вы
позволите? — поинтересовался я, кивая на место рядом. В присутствии
такой дамы само-собой настраиваешься на то, чтобы быть воспитанным
и галантным.
— Да-да,
разумеется, — слегка отодвинулась Аэлита Львовна, хотя места
хватало.
Усевшись
рядом, я пояснил:
— Будет
очень нелепо выглядеть, если я останусь стоять, словно столб и
нависать над вами.
Мы оба
сидели и молчали. Я ждал, что женщина сама начнет рассказывать о
своих проблемах, но она отчего-то не спешила. Толи ей было неловко,
толи чего-то стеснялась.
— Аэлита
Львовна, со слов Ольги Васильевны я понял, что вас что-то сильно
тревожит. Не поделитесь?
Дама
продолжала молчать, только нервно покусывала нижнюю губу.
Интересно, а в Смольном институте учили, как правильно себя вести,
если ты сильно нервничаешь? Но я Пажеский корпус не кончал, да и в
академиях не учился, поэтому стал терять терпение.
— Говорят,
человеку можно помочь только в том случае, если он сам желает себе
помочь. Как говорят — спасение утопающих, дело рук самих утопающих.
Если нет, тогда извините.