— Послания
по почте приходят? — поинтересовался я.
Женщина с
Марса лишь покачала головой.
— Нет,
конвертов не было, тем более со штампами. У меня ящик почтовый на
входных дверях висит, в него и вкладывают.
— Как я
понял, когда вы стали волноваться, то пошли в милицию? — уточнил я.
А потом выдвинул очевидное предположение: — Но в дежурной части вас
либо не приняли, либо не приняли всерьез?
— Да меня
там просто на смех подняли, — горько усмехнулась Аэлита Львовна.
— Говорят — мол, странно от трезвой женщины такое слышать.
Потом спросили — дескать, от
Фантомаса не получала ли писем? Не учительницей ли работаю?
Намекали, видимо, на шалости подопечных учеников. В общем,
отмахнулись и даже разговаривать не стали. Дескать — не отрывайте
от важных дел.
— Но у вас,
лично, есть основания считать, что это не розыгрыш и не чья-то
дурная шутка? — спросил я, подумав про себя, что что-то тут не
ладно. Если бы женщина отнеслась к письмам с угрозами именно как к
дурной и изрядно затянувшейся шутке, то в милицию бы не
пошла.
—
Нет, это не шутка.
— Аэлита
Львовна, вы что-то не договариваете, — хмыкнул я. — Если это не
шутка и не розыгрыш, значит, у вас имеется какое-то подозрение? Что
вы скрываете?
Женщина с Марса посмотрела на меня.
Мне показалось, что в ее взгляде я увижу высокомерие — мол, я вам
все рассказала, а что еще? Но нет, скорее, там читалось сомнение и
растерянность.
— Аэлита
Львовна, так не бывает, — мягко сказал я. Странно, но мне
показалось приятным произносить её имя. — В вашем прошлом имеется
нечто такое, что вы предпочтете скрывать? Уверен, что у такой
женщины, как вы, криминального прошлого нет. Что вы не украли
какой-нибудь общак...
— Что,
простите? — перебила меня Аэлита. — Какой общак я могла
украсть?
— Общак —
это деньги, которые собирают преступники. Скажем так — касса
взаимопомощи воровского мира, — охотно пояснил я, слегка
удивленный, что «марсианка» не понимает термина, который известен
даже ребенку. Может, она и на самом деле с Марса
свалилась?
Я даже не
ожидал, что дамочка вскочит со своего места. А эта подскочила,
словно ее ударили.
— Да как вы
посмели? — гневно зашипела на меня женщина. — Я никогда в жизни
ничего чужого не трогала. Не так воспитана! Вы, верно, привыкли
иметь дело только с преступниками.
— Сядьте! —
повысил я голос, вскакивая и силой усаживая Аэлиту на место.
Подождав, пока она успокоится, сказал: — Еще раз повторю — помогать
можно лишь тем, кто сам желает себе помощи. А вы, вместо того,
чтобы сказать правду, закатываете истерику.