–
Да вот! Сейчас покажу! – воскликнула старушка и опять резво
скрылась в квартире.
Через время она вернулась, сжимая в руках
изрядно замусоленную брошюрку, перепечатанную на пишущей машинке с
вклеенными черно-белыми фотографиями.
–
И что? – брать это в руки я поостереглась.
–
Вот же книга! – сообщила соседка, – там всё написано. Всё рецепты и
пояснения.
–
Это не книга, это какая-то самодельная распечатка, – покачала
головой я, – мало ли что там напишут.
–
Может, и распечатка, – обиделась на моё недоверие старушка, – но
зато это авторитетные профессора, между прочим, писали!
–
Какие профессора? – прищурилась я, – назовите конкретные фамилии и
институты, где они работают?
–
Это же британские учёные! – старушка сообщила мне это таким тоном,
словно тот австралийский зоолог, который впервые сфотографировал
редчайшую крысу Вангуну и решил, что сделал переворот в мировой
науке.
Мне захотелось рассмеяться. Или
выругаться.
Вот всегда было жаль всех этих дураков,
которые лечатся всякой опасной ерундой. А потом скоропостижно
умирают от гангрены и сепсиса. К примеру, пьют от гастрита
настоянные на водке мухоморы и сразу едут кукухой. Или мажут раны
керосином, или дёгтем. Я когда-то знала одну даму, которая сожгла
себе всё лицо, сделав в домашних условиях маску из
свежевыдавленного сока чистотела и чеснока. Но это всё просто
опасно, а вот пить мочу в моём представлении о народной медицине –
это уже за пределами добра и зла. Мерзость какая!
–
Слушайте, ну зачем вам эта уринотерапия? Вот, смотрите, что у меня
есть! – я вовремя вспомнила о газете и помахала перед старушкой, –
Между прочим Чумак прямо с утра в типографии заряжал. Помогает не
только от геморроя. Вы лучше уж это попробуйте. Главное, к нужному
месту приложить надо…
–
Да ты что! И ты молчишь! – возмутилась старушка и резво сцапала у
меня газету, – я очень сильно Чумака уважаю. Даже больше. Чем
Кашпировского. Пойду тогда лечиться…
Дверь её квартиры захлопнулась, а я со
вздохом нажала кнопку звонка опять.
За
дверью противно затильнькало и, наконец, дверь
распахнулась.
Открыла взъерошенная девчонка лет пятнадцати
в растянутой, когда-то белой футболке, мельком глянула на меня
недобрым взглядом и, ни слова не говоря, ушла обратно.
Мне ничего не оставалось, как последовать
внутрь.
Я
сделала шаг через порог, ещё не понимая, что с этим шагом вся моя
жизнь безвозвратно изменилась.