Посиделки с Егорычем затянулись допоздна, старика сморило, и он
уснул, растянувшись на широкой лавке между столом и стеной. А я
глянул на часы (времени было около двух ночи) и вышел на крыльцо
перекурить. Небо впервые за месяц с лишним прояснилось, и моё
внимание привлекла яркая багряно-красная звезда. Она была намного
крупнее других звёзд, и сперва я принял её за увеличившийся в
размерах Марс, однако быстро понял, что красная планета здесь не
при чём — она не могла бы сблизиться с Землёй настолько, чтобы
приобрести такой размер и яркость.
Звезда светила так ярко, что мне даже показалось, будто предметы
отбрасывают слабую тень, порождаемую её блеском. Поднеся руку ближе
к стене, я убедился, что это, действительно, так, да и сама рука
освещалась слабым красноватым светом, впрочем, перебитым
серебристым, как только Луна вышла из-за облачка.
Поудивлявшись, но решив, что разбираться в этом дело не моё, а
астрономов, я вернулся в дом. Егорыч спал на лавке, шумно
всхрапывая, и в лунном свете выглядел несколько апокалиптично.
Накинув на старика клетчатый плед, я бросил на пол старый матрас,
извлечённый из шкафа, и, оказавшись на нём, мгновенно уснул.
Проснувшись наутро, я обнаружил, что Егорыч уже ушёл. Плед был
аккуратно сложен и лежал на краю лавки. Я умылся из рукомойника и
рассмотрел в облупившееся зеркало основательно выступившую щетину —
в отпуске я всегда даю лицу отдохнуть от бритвы.
Нужно было прибраться в доме к приезду Игоря с Иванычем.
Впрочем, особенного беспорядка не было, Генка поддерживал здесь
кое-какой порядок, пока не уехал. За три-четыре месяца после его
отъезда только пыль скопилась, и я принялся протирать мебель и пол.
Вода у меня была в колодце, колодец до вчерашнего дня был накрыт, а
вчера мы с Егорычем сняли крышку и взяли воды для насущных
нужд.
Покончив с этим примерно к обеду, я пошёл выпрашивать у Егорыча
баньку, тем более, что тот и сам накануне о ней упоминал. С
похмелья голова была немного тяжеловатой, а парная в таких случаях
действует безотказно. Егорыч жил через двор и уже ждал меня,
растапливая баню, у которой было два выхода, и второй, «пожарный»
как его называл старик, выводил аккурат к мостку на речке, откуда
можно было прыгать в воду. Глубина здесь была небольшой, но для
«освежиться» — в самый раз.