Всё было переделано, и Андрей поднялся на мансарду. Кинул на пол
старый матрас, лёг на спину и закрыл глаза. Вдохнул так глубоко,
как смог, и отдернул занавесь, открываясь эфиру.
Долгие часы он странствует по новой реальности. Через “Великий
базар”, от одного человека к другому. Пробует на вкус их горечь и
радость, пропуская чужие мысли, как монеты сквозь пальцы. Мужчины,
женщины, дети. Иногда, Андрей заглядывает в чужие сны, но там
царствует “Болото” вышедшее из берегов. Он бежит дальше и дальше.
Порой срывается, выпрыгивает в “Ирий” и повисает пылинкой в луче
света. Падает и снова летит через пылающий красками эфир. Пока не
приходит время оказаться дома в собственном теле.
Это похоже на запой. Андрей ел, спал несколько часов и снова
нырял в омут спектров. Ничего больше его не интересует. Эфир
становится домом, любовницей и воздухом, без которого не
выжить.
Город виделся, как ночью с самолета: клякса жёлтого света,
мерцающая ёлочной гирляндой. Если приглядеться, можно разглядеть
каждый отдельный фонарь. Это было прекрасно и чарующе. До той ночи,
когда он увидел вспышку.
На западной окраине полыхнуло радугой. От земли до неба.
Смешалось водоворотом. Блеснуло сверхновой звездой. И осталось
сиять ослепительным, самым чудесным светом.
Андрей, поражённый увиденным, застыл. Зачарованно следил за
игрой огня. Мерцал вместе с неведомым в такт. А затем потянулся
туда, как мотылек на огонь. Он не сразу понял, что видит. Но
осознав, вспыхнул сам. Это новый психот вышел в эфир. Такой же, как
Андрей.
— Здравствуй, — сказал он не словами.
И протянул открытые ладони к новорожденной звезде.
— Дай руку, и я покажу тебе этот новый мир.
Горячие, как снег, лучи доверчиво прильнули к нему. Краткое
одиночество первого психота кончилось. С каждым днём людей эфира
становилось всё больше.
Утром Андрей старался не вспоминать о коробке и её секретах.
Быстро позавтракал и отправился в город. На остатки денег купил
телефон и подключился на самый дешёвый тариф. А затем набрал номер,
который помнил наизусть. Единственный родственник, с которым
сохранился контакт после смерти родителей.
— Слушаю, — голос в телефоне, тяжёлый и густой, был
по-начальственному нетороплив.
— Павел Степанович, добрый день. Это Андрей. Андрей Вереск.
— Андрюшка? Серьёзно? Ты?