— Это я, честно. Приехал.
В трубке замолчали. Секунд десять слышалось только дыхание.
— Помнишь сквер, где твой отец любил гулять? Там, через два
часа.
Короткие гудки. Андрей улыбнулся: дядя был в своем репертуаре.
Если сохранилось ещё и доброе расположение к племяннику — будет
замечательно.
На встречу он прогулялся пешком, чтобы убить время и не тратить
последние гроши. Никаких сбережений у него нет, а устроиться на
работу ещё неизвестно когда получится.
Дядя опаздывал. Андрей уже минут двадцать сидел на лавочке,
волнуясь, курил одну за другой и нервничал всё больше. Старик
передумал? Решил не светиться рядом с отверженным родственником?
Просто задерживается? Андрей последовательно накручивал себя, не в
силах остановиться. Всё что ему нужно — немного поддержки,
поговорить по-человечески, заткнуть дыру одиночества. Ни друзей, ни
знакомых, ни родственников…
— Андрей!
Он вздрогнул от громкого возгласа. По аллейке к нему спешил
высокий старик с выправкой гренадера. Андрей поднялся
навстречу.
— Мальчик мой! Живой, слава богу.
Дядя крепко по-отечески обнял Андрея.
— Ты умница, вернулся. Садись.
Мимо их лавочки прошла гомонящая толпа девиц. Старик проводил их
взглядом и повернулся к Андрею.
— Рассказывай, как ты?
— Нечего рассказывать, дядя Паш, — Андрей грустно усмехнулся, —
спёкся ваш племянничек.
— Ерунда, мальчик, не ты первый, не ты последний. Главное,
живой, остальное не важно. Трудности, они знаешь, только закаляют
характер. Уж поверь старику. Мы с твоим отцом…
Дядя продолжал говорить, но Андрею вдруг показалось, что старик
просто пытается заболтать его. Умело треплется, чтобы потянуть
время. Он мотнул головой, отгоняя мысль.
— ...Давай помянем, чтобы ему в раю не жарко было.
В руках старика появилась стальная фляжка. Андрей поднёс её ко
рту и запрокинул голову. Но только смочил губы — дорогой коньяк
отдавал запахом бараков ЛИМБа. Старик тоже отпил и похлопал Андрея
по плечу.
— Я в тебе не сомневался. Наша порода, правильная. В каком
дерьме не топи — выплывем и наваляем обидчикам.
— Поздно, дядя Паш. Нет смысла наваливать.
— Не раскисай. Давай ещё по одной, за возвращение.
В этот раз Андрей всё же сделал глоток. Но не почувствовал
вкуса. А следом лицо дяди выцвело, потеряло цвет, стало
чёрно-белым, как на старой фотографии, с чёрточками-царапинами на
глазах.