Подо мной находятся ряды с сиденьями
и длинные столы. Я поднимаю голову вверх и, замечаю, что прямо надо
мной висит куполообразный свод. Он полностью прозрачный и, видимо,
сделан из стекла.
Только непонятно, как оно висит в
воздухе, изогнутое по крутой дуге, отчего стекло напоминает китовые
рёбра, только невероятных размеров.
Сквозь прозрачный свод струится
солнечный свет. Он заполняет всё вокруг, проникает везде, бежит по
стенам, но даже его было бы недостаточно, чтобы наполнить этот… я
не побоюсь этого слова — храм, сиянием.
Но я не вижу светильников, лампад или
газовых фонарей. Смотрю внимательнее и замечаю, что свет
преломляется, искажается, огибает криволинейные поверхности и, сам
собой, проникает в самые дальние закоулки храма.
«Это, — думаю я, — больше, чем физика
или изобретение учёных. Это — настоящая магия, если судить об этой
технологии с моей точки зрения».
Я лечу дальше, к центральной стене
храма, которую украшает… Хм… Что же это такое?
Назову это алтарём — высокий подиум,
к которому ведут с десяток ступеней. За подиумом расположено
витражное окно невероятных размеров, будто собранное из тысяч и
тысяч разноцветных стеклянных осколков.
Витраж с двух сторон поддерживают
выкованные из серебристого металла драконы с раскрытыми пастями и
распахнутыми крыльями. Причём, изготовлены они настолько искусно,
что мне кажется, что они — живые и наблюдают за мной своими
изумрудными глазами с кошачьими зрачками.
За всем этим великолепием я не сразу
замечаю, что на подиуме стоит несколько десятков человек. При виде
меня они поворачивают головы, и я сразу же узнаю своего отца —
Данта Румана.
Его выделяет рост, массивная фигура и
разворот плеч, хотя и остальных, кто стоит рядом с ним, нельзя
назвать низкорослыми людьми.
Все одеты в парадную форму. Она
весьма похожа на одежду, которую привыкли видеть при дворе
Императора России — мундиры военного образца, расшитые на груди
серебром и позолотой, белые брюки с лампасами, эполеты, чёрные
фраки сюртуки из тёмно-зелёного сукна.
У тех людей, кто в мундирах, в ножны
вложены клинки. Пусть это будут шпаги, а у некоторых, включая и
моего отца, ещё есть кинжалы. Как я понимаю, это — знак высшего
отличия.
Но больше всего моё внимание
привлекают дамы. Сказать, что они одеты роскошно — это значит
ничего не сказать. Я такого никогда не видел!