Судила по себе?
Ольга уже много лет работает риелтором. То есть продаёт со своей
выгодой чужое. У неё размыто понятие неприкосновенности
собственности, если можно так сказать. Невольно. Так что я
ожидала?
Как ясно видно сейчас, задним числом, что и почему произошло. И
почему в моменте, в пылу и пыли будней я ничего не
замечала?
Не хотела?
Или доверяла?
Сердце сдавило. И зажгло огнём в груди.
Куда там Данте засунул обманувших и доверившихся в своих адовых
кругах? На нижнюю ступень?..
Больно-то как!
Хоть вой.
Тихонечко встала и на цыпочках прокралась в кухню. Где-то в
холодильнике должна быть минералка. Холодная. С
пузыриками.
Я вышла на балкон и, открыв застеклённый проём окна, вдохнула
ночной воздух. Левее, на многие километры вдаль темнел лес за
гладью водохранилища, мрачно нависая над городом и храня свои
секреты тёмным и тревожным строем. А передо мной расстилалась вечно
неспящая Ленинградка, уходя в Химки лентой огней. Жизнь продиралась
вперёд. Несмотря на препятствия.
За демарш со свекровью было немного стыдно перед мальчишками.
Надо будет объясниться. Нельзя поступать так с пожилыми людьми. С
больными.
Но в глубине души ворочалась мыслишка «давно мечтала!» и
радость, что теперь проблемы Ларисы Васильевны меня не
касаются.
Так и не заснув до утра, я прикемарила немного с рассветом. Как
начали пищать, чирикать и встречать майское солнце какие-то пичуги,
так я и уплыла в сон.
Разбудил меня телефонный звонок.
Вот чёрт!
– Настя! Что там у вас твориться? Что за ерунда с
ковриками у двери, выталкиванием на ночь глядя и вышвыриванием с
полицией? Что ты творишь! – возмущённо проговорила трубка голосом
брата моего мужа.
– Привет, Андрей, – усмехнулась я.
Как много родственников у моего мужа стало в моей жизни с его
уходом.
– Прости, я накинулся на тебя утром с претензиями. Мне мама
ночью позвонила. Я ничего не понял, – устало проговорил он.
– Твой брат ушёл от меня и собирается разводиться. А ваша
мама... Ну, что сказать? Она приехала, как обычно, без звонка, на
премьеру. И если раньше ей спектакль обеспечивал Лёша, то нынче я
выступила со своей программой. И, усадив в поезд, отправила Ларису
Васильевну домой. С проводником договорилась о помощи, – тяжко
вздохнув разжевала я.
– Она больна! Она реагирует на всё как больной человек! У неё
есть причины так себя вести! Ты должна быть снисходительна к её
возрасту! – Андрей что, надеется на мою помощь в опеке над Ларисой
Васильевной?