Передо мной лежит бомба. Ядовитая гадюка, что зажала в зубах моё
сердце.
Нервно отодвинула, отбросила от себя на столе письмо своего
мужа, будто, откинув в сторону, я смогу забыть эту гадость, словно
приснившийся кошмар.
Теперь хоть сожги, хоть выбрасывай, а не забудешь никогда.
Я прожила с Алексеем семнадцать счастливых лет. И получила вот
это:
«Давно люблю другую. Развожусь. Я устал от тебя. От своего
одиночества в семье. Ты мне надоела! Алименты на детей буду
платить».
Слова горели огнём перед моими глазами.
Уже полчаса я пялюсь на эти строчки и ничего не могу понять.
Что это?
Сегодня ночью мой любимый муж, мой Лёша поздравлял меня с днём
рождения. Ночью. В постели. Шептал мне допоздна нежности и
благодарил за счастливые годы. И за прекрасных детей. Столько
страсти и ласки, любил меня, так, что на работу я летела немного
охрипшая и с горящим от его щетины лицом.
А к концу дня я ему уже надоела?
Это шутка?
Злой розыгрыш?
Ничего не понимаю!
Не укладывается в голове!
Я прижала ледяные пальцы к вискам и попыталась сосредоточиться.
Тщательно перебирала в памяти все события сегодняшнего утра до
мельчайших деталей.
Ведь ничего не предвещало такого развития событий.
Всё шло, как обычно. Может, только немного проспали, и муж был
не в духе. Но он редко бывает счастлив по утрам.
– Зачем ты мне подсовываешь эту плебейскую гречку? Ты же заешь,
как я её не люблю! – недовольно скривился Лёша, когда я поставила
перед ним тарелку с кашей.
– Гречку любят мальчишки. Мне сложно перед работой готовить
индивидуальный завтрак для каждого – ответила я привычно.
Лёша не так давно перестал, наконец-то употреблять спортивное
питание. И стал очень капризен в еде.
Может быть, не надо было на него давить в этом плане? Да, нет!
Это же глупость? Не мог же он уйти от меня из-за гречневой
каши?
После завтрака, собирая мужа на работу, подавая свежую сорочку и
галстук, я вспоминала нашу ночь и улыбалась. Алексей, одеваясь,
поймал мой взгляд, когда я стояла и ждала в прихожей и, подмигнув,
сказал: «Люблю!».
Поцеловал привычно перед выходом.
– Ты была этой ночью огонь, – шептал он в ухо уже перед открытой
дверью, прячась от сыновей.
Может быть, ему не понравилось, или я была слишком откровенной
этой ночью?
Да не может такого быть! И всё было, в принципе, не сильно за
рамками обычных наших ночей. Может, лишь эмоциональнее?
