- Или же
пока зачинщики головы не сложат, от стрелецкой ли пули или ножа
соседа, коему тот зачин в его собственных делах мешать станет, –
пожал плечами усатый десятник. – Так что, уверен будь, Рудый,
осенью находники сами уйдут, не зимовать же им здесь. А у нас, коли
помнишь, четыре лабаза зерном из-за Камня забиты, для торга с
заловгайскими кайсаками припасённого. Мы на нём хоть до следующей
весны прожить сможем, даже если в острог все погостники да хуторяне
с нашей земли набьются. Негусто у нас с людишками...
м-да.
- А ну как
купчина шум поднимет, что мы его зерно без спроса забрали? –
поинтересовался один из новичков в компании десятников. Старшие
переглянулись да и уставились на полусотника. Тот
кхекнул.
- А некому
шуметь, Анфим, – развёл руками Стоян Смеянович. – Ну, разве что ты
сам недовольство выкажешь или вон Рудый с Усом за свою долю оружьем
встанут.
- Какую
долю? – младшие десятники недоумённо переглянулись.
- Свою, –
усмехнулся Любим Ус, но тут же посерьёзнел. – Наше это зерно,
голуби мои. Острожное. Вы в беспамятстве по телегам валялись, когда
мы с похода возвращались. Вот тогда, по пути домой, нам немчинский
караван из под Камня идущий и встретился. Ну а мы его в сабли
взяли, чтоб хоть так урон от глупости воеводской уменьшить.
Поначалу-то хотели добычу сразу меж стрельцов поделить, как и
жалованье, что на погибших было выдано, да потом вот затеял
полусотник одно дело, и... деньги-то мы раздали, людей успокоили,
семьи погибших тоже в обиде не оставили, а вот с дележом зерна
решили обождать.
- А что за
дело-то? – осторожно, но с явным любопытством в голосе
поинтересовался второй молодой десятник, всецело оправдывая своё
прозвище «Лис». Старшие десятники как уставились на хозяина дома,
так и продолжали смотреть выжидаючи. Мол, твоя идея, тебе о ней и
говорить. Что ж делать? Рассказал, тем более что это и так
следовало сделать, дабы не плодить недоверия меж начальствующими в
остроге. Поведал и о первых планах по строительству новой
крепостицы на берегу Ловгая, а то и не одной, и про их крушение, и
про затею торговли с заловгайскими кайсаками, ради которой и
отправился в путь по Бию и Биянке, да вынужден был повернуть
обратно, столкнувшись с собирающимися в наход самами. Молодые
десятники, что Анфим Клёст, что Лихобор Лис, слушали полусотника
чуть ли не затаив дыхание. Опытные стрельцы и прежде уважали своего
резкого, но вдумчивого и расчётливого командира. Сейчас же тот
открывался им ещё и как начальник, заботящийся не только о
собственном интересе, но и о прибытке у подчинённых ему стрельцов.
А это дорогого стоило!