Я сидел и смотрел, не принимая участия в игре.
- У Джека опять шестерки в ряд!
- Тряси-тряси, не мухлюй!
- Ставлю свою долю от следующего корыта!
Спертый воздух нижней палубы пах плесенью, человеческими телами
и порохом. Филипп сидел чуть в стороне от остальных, прислонившись
к бочке с водой. Наверху пробили четыре склянки, некоторые матросы
отправились на вечернюю вахту, а вахтенные, наоборот, спустились
вниз. Француз, по своему обыкновению, принялся за молитву.
Игроки косо взглянули на него, но не сказали ни слова, продолжив
играть.
- Может, сыграешь с нами, француз? - прозвучал вопрос в нависшей
тишине.
Филипп покачал головой.
- Это разве грех, по-твоему? - просипел кто-то.
- Да. Мне уже хватило, - ответил француз.
- Вот зайдём в порт, увидишь настоящий грех, - заржали матросы и
кости снова застучали по палубе.
- Вижу парус! - раздался крик из 'вороньего гнезда'. - Слева по
борту! Идёт в нашу сторону!
Сообщение моментально разнеслось по всему кораблю и, в конце
концов, дошло до капитана. Том пулей выскочил из каюты и бросился к
фальшборту, пытаясь разглядеть чужое судно. Отсюда, снизу, парус
все еще казался маленьким облачком на горизонте.
- Вижу обводы! Похож на голландца! - матрос наверху видел всё
даже без подзорной трубы.
- Подать сигнал? - спросил первый помощник.
Капитан нервно сжимал кулаки.
- Готовьте корабль к бою. Всех наверх.
- С треснутой мачтой мы далеко не уйдем, в случае чего, -
проворчал боцман, вытаскивая из-за ворота свою дудку.
- Поэтому готовьте, - рыкнул Томас.
Я с упоением наблюдал, как суетятся моряки, снова привязывая и
закрепляя всё, что есть на корабле.
В крови играло предвкушение боя, этакая радость, смешанная со
страхом и злостью. Впервые за несколько недель плавания мне
найдётся достойное занятие. Безделье утомляло, большую часть
времени я проводил на баке, упражняясь со шпагой. Первое время
желающих подраться было хоть отбавляй, но затем противников не
осталось. Иногда ко мне присоединялись офицеры, пару раз со мной
скрестил клинки Томас, но в остальное время я либо рубил воздух,
либо учил Филиппа сражаться. Француз так и не завёл друзей среди
матросов, и поэтому старался держаться поближе ко мне.
Голландский корвет приблизился к нам на пушечный выстрел и
обстенил паруса. Он не знал наших намерений, мы не знали его, а
значит, сближаться раньше нужного было бы глупо. Один продольный
обстрел с нашей стороны мог бы сбить ему все мачты и сделать его
легкой добычей, но корвет благоразумно остановился, чтобы не дать
нам такой возможности.