–
Не стыдно? – шепотом спросил я.
Мирка лениво чирикнула: дескать, с чего это ты? Девочка всего
лишь перекусила.
Я вернулся к стоянке, где положил
обжору на мох. После чего, достав кусок ткани, сходил к ключу.
Намочив тряпку, вернулся и стал оттирать ей Мирку от крови. Можно
было не беспокоиться – поутру сама оближется, но горностайка
полезет ко мне спать. Перепачкает рубашку, а кровь – не лучшая
рекомендация. Объясняй потом, что она кабанья.
Мирка вынесла умывание стоически,
даже, как мне показалось, с удовольствием. Достигнув результата, я
отбросил тряпку и завалился на мох. Мирка обиженно засопела: почему
без нее? но я не стал ей потакать. Нечего столько жрать!
Горностайка попыталась взобраться на меня. Свалившись на мох, она
жалобно зачирикала. Я не удержался и подцепил ее ладонью.
Оказавшись на груди, Мирка стрекотнула: сразу бы так! и закрыла
глазки. Я последовал ее примеру. Солдат разбитой армии я не
опасался: им не до нас.
Проснулся я от крика птиц. Они орали
в кронах, приветствуя утро и радуясь жизни. На поляне посерело –
рассвет. Я снял Мирку с груди и положил ее на мох: горностайка даже
не проснулась. Сходив к ручью, я умылся, после чего отправился к
вчерашней компании. Солдат на месте не оказалось – ушли. Вот и,
ладненько! Я навестил тушу подсвинка. Ее подпортило зверье, но
целиком не растащило – видимо, опасалось людей. Я перевернул
подсвинка и вырезал из нетронутой стороны шмат мяса. Вернувшись,
соорудил костер и поджарил свинину на углях. Мирка проснувшись, с
интересом за этим наблюдала.
– Тебе не дам! – предупредил я.
Горностайка чирикнула: мол, не
больно-то хотелось; и полезла на колени. Пока я ел, она лежала,
свернувшись клубком. Раздувшийся живот у нее исчез, но выглядела
горностайка сонной. Не удивительно: столько съесть! Тем временем
рассвело. Покончив с завтраком, я сунул Мирку в сумку и выбрел из
леса. Двигаясь опушкой, обнаружил следы. Темная дорожка пересекала
луг, выделяясь на росной траве. Я двинулся по проложенному
маршруту. Вчерашние солдаты шли к людям, нам по пути.
Через километр-другой луг кончился, я
выбрался на дорогу. Выглядела она наезженной. Какое-то время я
колебался: а вдруг патруль? Неподалеку кипело сражение, искать
разбежавшихся солдат противника – обычно дело победителей. Есть
вероятность, что меня примут за солдата Морти. Тогда – виселица. Но
и в лесу сидеть глупо. Рано или поздно следует выбираться к людям.
Лучше всего – к мирным жителям. Внешне я соответствую аборигенам –
это подтвердил имплант, язык освоил. Объясниться смогу, легенду
придумаю. Если не покатит, дам деру. На углепластиковых протезах
можно убежать даже от лошади.