Дочь принцев Релинген и внучка
императора Карла V стала нареченной невестой инфанта дона Карлоса.
И титуловать будущую королеву Испании как простую графиню ни у кого
из вельмож не поворачивался язык. Ибо все помнили старинную истину
о том, что провинившийся язык отрубают вместе с головой. Его
католическое величество, король Филипп, все же сжалился над
подданными, пребывающими в состоянии растерянности, и объявил, что
коль скоро невеста его сына еще и дочь принцев, и его племянница,
не будет нарушением этикета обращаться к донне Инес просто «ваше
высочество».
Еще одно обстоятельство весьма
тревожило придворных его католического величества. Впервые в своей
жизни они вынуждены были изо дня в день встречаться с ребенком. Не
то чтобы благородные гранды и их не менее благородные супруги не
имели представления, что такое дети и откуда они берутся — у многих
славных семей было до дюжины детей и даже больше. Однако, следуя
обычаю, дети воспитывались кем угодно и где угодно, но только не в
родительском доме.
Вообще-то говоря, обычно это были
проверенные монастыри строго устава, и чем знатнее была семья, тем
более строгий монастырь она выбирала для воспитания своих
отпрысков. Так что дети и родители встречались обыкновенно во время
торжественной церемонии по случаю бракосочетания сына или дочери,
если таковое не осуществлялось по доверенности. Нет, конечно,
существовали семьи этих, как их там, «маранов», которые относились
к воспитанию детей абсолютно безответственно, вверяя неокрепшие
детские души заботам сомнительных нянюшек, мамушек и
«воспитателей». И пожинали в результате горькие плоды
вероотступничества и непочтительности к королевской власти.
Само собой, принцесса и будущая
королева — совсем другое. И никому бы в голову не пришло оспорить
мудрое решение его католического величества с детства обучать
будущую королеву сложному искусству управления государством. Кроме
того, всем было известно, что возраста у наследников испанского
престола не бывает и они — совершенство с рождения. И, конечно же,
вопросы, которая кроха задавала со всей наивностью и
непосредственностью своих восьми лет, воспринимались окружающими
как утонченная придворная интрига.
Так, после настойчивых уговоров
жениха попросить, чтобы во время праздника по случаю помолвки, на
костер отправили не двести, а триста, или даже больше еретиков,
Агнеса на аудиенции у его величества поинтересовалась, во-первых —
зачем нужно отправлять кого-либо на костер, а во-вторых — почему
этих еретиков должно быть именно двести, а не сто или триста. Все
эти цифры ни о чем не говорили маленькой принцессе, кроме того, что
триста больше ста — считать она умела пока лишь до сотни, однако
никому и в голову не пришло, что невеста инфанта этого не знает.
Его величество также не озаботился этим. Куда большую заботу вызвал
у его величества сам вопрос. Филипп забыл старую истину о том, что
один не слишком умный человек способен своим вопросом привести в
замешательство и больше мудрых людей, чем его католическое
величество. А может быть, король считал для себя невозможным
вмешиваться в дела церкви. Как бы то ни было, Филипп посчитал
необходимым поручить заботу о принцессе своему духовнику и по
совместительству главе Святого трибунала.