- Да.
- Вот и дом Головы. Не надейся на
чудо, у нас чужаков не любят.
После вежливого стука и разъяснений
с женой, либо родственницей местного начальства, во двор вышел и
сам Голова, местный градоначальник. Невысокий лысеющий мужчина с
проницательным взглядом. Я повторил свой нехитрый рассказ, туманно
заявив, что родом издалека.
- Призванный, значит, - сходу
распознал мою личину мэр Неверли.
- Я не буйный. От меня не будет
неприятностей.
- Ну-ну. Знаем мы вас, призванных.
Чуть не погубили нашего правителя, его солнцеподобие Лэндрихта XXI.
В Неверли не дают приют пришлым и разбойникам!
- И что же мне делать? Я не выживу в
дикой природе.
- У тебя есть шанс. Докажи, что
можешь быть полезен Неверли. Найди дом, что примет тебя. У нас все
друг друга знают, поэтому не вздумай лгать. Даю тебе сутки,
Пироджо.
- Я справлюсь, ваша светлость, -
ответил я уважительно.
- Хорошо. Люнт, возвращайся к
дежурству. И доложи сотнику Атрансу о чужаке.
- Да, господин мэр!
Мы вышли со двора старосты. Редкие
прохожие глазели на нас, пока мы шли по селу. Городом Неверли даже
с учетом демографии Твейна не назовешь. Наверное, около полутора
сотен дворов разного калибра. Люнт привел меня в лавку с вывеской с
нарисованной обувкой.
- Эй, Шин, есть обноски для
здоровяка?
Всё-таки непривычно, когда тебя
называют рослым. Местные жители и впрямь словно пигмеи. Сапожник
глянул на мои грязные ноги безрадостно, после чего покопался в
ящике и выудил оттуда простые туфли с грубой негнущейся подошвой и
парой дырок.
- Спасибо.
Наличие обуви словно подняло меня на
следующий эволюционную ступеньку. Уже не голодранец босоногий, а
просто бедно одетый молодой человек без определенного места
жительства.
- Шин, не примешь пришлого к
себе?
- Вот ещё! Лишние рты мне ни к
чему!
Мы покинули сапожника, после чего
стражник собрался уходить на свой пост:
- Что же, Артур, удачи тебе с
поисками. Держись подальше от неприятностей.
Люнт хлопнул меня по плечу и,
перехватив поудобнее копьё, направился к воротам. Я оглянулся по
сторонам. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, так что я
поторопился найти себе ночлег. Фонарей в Неверли было раз-два и
обчелся, хотя в самих домах кое-где светились окна, незначительно
освещая окружение. Я стучался в дома или спрашивал людей на улицах,
однако встречали меня неприветливо. Лишь в одном доме
старик-коротышка, поворчав, разрешил переночевать в некоем подобии
сарая. Всё теплее, чем снаружи.