А старик продолжал, размахивая острым гарпуном, как дирижёр
палочкой.
― В армии я привык переносить всё. Не просто так говорят, что
военная служба ― главный разносчик культуры. Наряд по свинарнику не
только отучает от брезгливости, но и учит чистоплотности. Двойная
польза. Ну ещё и кацудонов можно наделать, к инспекторской-то
проверке… Однако оказалось, что здесь выживать не надо. Для
человека вообще деревня это естественно. А поэтому в деревне, как
если всё правильно организуешь, живётся замечательно. Ты и сам
быстро привыкнешь к здешней жизни.
Они обошли в дом и очутились перед небольшой пузатой бочкой,
примерно до пояса. Бочка была накрыта такой же деревянной крышкой.
Старик решительно её поднял. Кимитакэ ожидал увидеть не меньше, чем
отрубленную голову ― но в бочке была только ключевая вода.
― Я уже в том возрасте, когда все люди делаются отвратительны,―
пояснил хозяин,― Поэтому просто договорился с местными, что мне
нужны слуги, но слуг должно быть не видно. Чтобы я пришёл ― а на
столе обед, одежда постирана, в бочке вода, но в доме ― никого. И
мне хорошо, и им замечательно. Автоматоны сюда не завезли, но
местные достаточно бедны, чтобы их использовать как попало….
Старик прислонил гарпун к стене и принялся умываться, радостно
фыркая. Кимитакэ стоял позади него, внимательно глядя, словно
кинокамера, которая не должна упустить ни одной детали. А потом
вдруг руки словно сами собой впились в трясущиеся плечи
омерзительного старика ― и толкнули его голову вглубь, под
поверхность воды. И принялись удерживать его там, несмотря ни на
что.
Хозяин, само собой, замахал костлявыми руками, в уже
бессмысленной попытке сопротивляться. Рванулся к гарпуну, но так
неловко, что только задел и уронил любимое оружие.
А в бочке тем временем ― поднимались пузыри сначала большие,
потом поменьше, потом красные. А затем тело обмякло и пузыри
прекратились.
Всё, конец.
Кимитакэ отступил на шаг, споткнулся об саночки с мёртвыми
собаками. Огляделся, пытаясь найти укрытие. Дом по прежнему нависал
над ним, а перед ним, в холодной тени, тело старика стояло на
коленях перед бочкой. Зрелище было похоже на фотографию ― и такая
фотография вполне могла бы украсить подборку, что висела в
гостиной.
Кимитакэ с трудом отвёл взгляд и попытался сообразить, что
делать дальше. Ни одной дельной мысли, однако, не приходило.