Док нашёл стулья себе и Вере, принёс
коробку с ложками, принял из рук у Веры маленькую тарелку и отпил
бульона через край, очень осторожно и с очевидной готовностью
выплюнуть обратно, если что. Потом медленно поднял брови, посмотрел
на Веру круглыми глазами и сказал:
— Невероятно. Это правда Булат
готовил?
Вера неистово закивала, улыбаясь и
пританцовывая на стуле, тоже попробовала чуть-чуть и пожала плечами
— суп как суп.
Открылась дверь и заглянула Эйнис,
окинула взглядом всю компанию и сказала:
— А ну скажите мне, только честно — у
Булата реально в первый раз в жизни суп получился?
— На, составь своё мнение, — Вера
протянула ей свою тарелку и чистую ложку, себе взяла новую тарелку,
дверь открылась шире и раздался голос Барта:
— А чё вы тут все делаете?
— Едим, Барт, — вздохнула Вера,
понимая, что с этой тарелкой тоже придётся расстаться, протянула её
Барту и взяла ещё одну.
— Что за сборище? Док, иди работай, —
министр открыл дверь до предела, подтолкнул Эйнис вглубь комнаты,
указал Барту на свободную кровать, сам подошёл к Вере и склонился
над подносом, выбирая себе кусок. Выбрал такую же котлету, как та,
что заначил Двейн, положил на хлеб и откусил.
Док сёрбал суп через край тарелки и
делал страшно занятый вид, министр посмотрел на него устало, махнул
рукой и заглянул в глаза Вере, с откровенным намёком, что она опять
устроила балаган. Она показала ему язык и прошептала:
— Кому не нравится, тех я совершенно
не задерживаю.
Он изобразил, что ему очень нравится,
он задержится с удовольствием. Вера кивнула так, как будто это был
правильный ответ, но вообще, ходить по краю опасно и она не
рекомендует. Он всем видом убоялся.
Тарелки кончились, Барт достал
откуда-то телепортом чашки, все стали есть из чашек. Потом Барт
свою тарелку потерял, расстроился и сидел слушал, как министр
вопрошает небеса, как это вообще возможно, потерять тарелку, сидя
на кровати, даже без стола. В ответ на этот вопрос повисла тишина,
в которой стало отчётливо слышно стук ложки по тарелке со стороны
кровати Двейна.
Все посмотрели на Двейна. Тарелки у
него не было. Но сказать хоть слово в своё оправдание он не мог —
что-то было во рту.
Барт патетично схватился за голову и
устроил сцену «маленького каждый обидеть норовит, суп отобрали, ни
за что отругали, а потом ещё смеялись и котлет не выдали ни одной».
Двейн пожертвовал ему котлету из-под подушки.