Всё это время я ждал и работал, пытаясь вникнуть в детали
творящихся дел. Макаров был для меня просто находкой. Вслед за
Жеребцовым и Паленом в опалу отправился Беннигсен. Я долго изучал
его биографию, пытаясь понять, почему они все так возвысились при
русском дворе. Ответ не находился, потому что не было у этого
Ганноверского барона ни одного качества, которое делало бы его
уникальным приобретением. И, тем не менее…
Мы долго разговаривали с Макаровым. Я постепенно подводил его к
мысли о роспуске Тайной экспедиции и открытии на её основе
принципиально новой службы. По-моему, он понял меня слишком
буквально, потому что Беннигсена отправили в отставку из-за… карт.
Нечист на руку оказался, собака. Это же надо так офицерский мундир
замарать. У меня выбора не было, кроме как отправить его подумать о
своём поведении в Слуцком уезде.
Оставались Зубовы. И вот тут я пока осторожничал. Слишком уж
плотно Платон гвардию под себя подмял. Ипотеку он всем офицерам
раздал, что ли? И теперь стращает процентами. Не знаю, Кутузов мне
по этому поводу ничего не докладывал. Он работает весьма
основательно, не пытается решить вопросы с наскока. Не рисковый
Михаил Илларионович мужчина, кстати, в карты играет редко, из-за
отсутствия потребности потрепать нервы.
Сегодня ещё ни Макаров, ни Кутузов на доклад не являлись. Просто
у меня утро слишком рано началось.
— Ваше величество, правитель канцелярии комиссии о снабжении
резиденции припасами Сперанский Михаил Михайлович прибыл с
докладом, — ко мне подошёл Зимин.
Я всё-таки повысил тех, кто со мной здесь с самого начала сидит
в званиях. Зимин сейчас майор, как и остальные поручики. А вот
корнеты стали поручиками. Сразу я звания генералов никому
присваивать не собирался.
— Сперанский, — я задумчиво посмотрел на Зимина. Вот это имя я
точно помню. Только я не помню, чтобы назначал ему делать доклад. —
Я, пожалуй, приму его. — Как и в случае с Кутузовым, меня поглотило
любопытство.
Резко развернувшись, направился в кабинет, чтобы именно там
встретить Сперанского. Не в коридоре же с ним разговаривать.
Он был молод. Я оглядел худощавую фигуру, отметив определённый
аскетизм в одежде.
— Я не помню, чтобы вызывал вас на доклад, — с ходу произнеся
эту фразу, прошёл к столу.
— Тем не менее вы меня приняли, ваше величество, — спокойно
ответил Михаил. Он вообще был на редкость спокойный, очень
собранный.