Начинать полагалось мне. По морскому обычаю первым высказывался
младший, а я был младшим — по возрасту.
— Дорогие Papa и Mama, любезные мои сёстры, — следуя правилам
риторики, начал я, но потом сбился. — Урок простой: людям нижних
сословий следует учиться, учиться, и ещё раз учиться!
— Это как? — удивился Papa.
— Народные школы, гимназии, университеты. Наши и зарубежные.
— Нет, из чего это следует?
— Левша ведь талант, но талант тёмный, непросвещенный. Не знает
основ наук. Блоху он подковал, да. Но тем самым испортил, привел в
негодность, поломал. А знай он механику, глядишь, и не стал бы
чужих блох переделывать, а занялся чем-нибудь важным.
— Это чем же?
— Да хоть теми же ружьями, Papa. Зачем делать блох? Если вдруг
явилась нужда в блохах,
бери любую уличную собаку, на ней блох видимо-невидимо. Всех
расходов колбасы на пятачок.
А ружья были нужны и будут нужны.
— У нас сейчас очень хорошие ружья, Алексей, — с гордостью
сказал Papa, — ничем не хуже английских.
В ружьях Papa разбирается, знаток. У него их во множестве, и
гладкоствольные есть, и нарезные, и охотничьи, и армейские. И
стрелок он отменный, ворону бьет на лету. Смешно? Ничуть! Papa
объяснил, что застрелив ворону, он спасает дюжину других птиц.
Ворона — разоритель птичьих гнезд, пожирает яйца дроздов, зябликов,
соловьев и прочих приятных и полезных пташек. Поэтому во многих
странах, к примеру, в Германии, уничтожение ворон поощряется, и за
каждую убитую ворону даже выдается премия. Небольшая, но
достаточная, чтобы окупить расходы на порох и пули.
— Это хорошо, что у нас хорошие ружья. Винтовка Мосина, не так
ли? — Papa всячески поощрял мое увлечение военным делом, давал
читать справочники, наставления и другие относящиеся до этого дела
книги. С картинками.
— Трехлинейная винтовка образца одна тысяча восемьсот девяносто
первого года, — ответил Papa.
— Но почему не Мосина, ведь это его конструкция?
— Конструкция вобрала идеи многих — Нагана, Роговцева, другие. С
миру по нитке. Поэтому назвали так, как назвали. Капитана Мосина не
обидели, не волнуйся, дошел до чинов генеральских, получил Анну и
Владимира.
— Я и не волнуюсь, — и в самом деле, с чего мне волноваться? Я
знал, что справедливость восторжествует, винтовка обретет имя
собственное, орден Владимира дал право на потомственное дворянство,
а генерал — это генерал! Как хорошо быть генералом!