В крайнем случае, выступит понятой.
Я надел отглаженную рубашку с лёгким пряным ароматом. Мелочь, а приятно. Ценят, ценят рядовые граждане сотрудников правопорядка!
Здраво взвесив аргументы «за» и «против», дежурную бригаду я решил всё же не вызывать. Зачем провоцировать неподчинение подчинённых? Мне уже показали, каким будет результат. Саботаж это или просто подстава, будет гораздо лучше, если я сам расследую это дело. Суну потом подчинённым под нос: вот, учитесь, как нужно работать!
…Благо, я уже в чистой рубашке.
На этаже располагались четыре квартиры. Я направился к тридцать седьмой, которая находилась рядом с квартирой Клыкова. Ксения, очень миленькая в летнем платьице и на каблучках (в полупрозрачной ночнушке она была тоже весьма ничего), поцокала за мной.
– Тут у нас Григорий Петрович живёт, – уведомила меня она.
Я позвонил.
За дверью, в глубине квартиры, послышались шаги. Но никто не открыл.
Я позвонил ещё раз.
С тем же эффектом.
– Откройте, по… – начала я громко, но ручка Ксении заткнула мне рот.
– С ума сошли! – зашипела она шёпотом. – Ещё про радугу поорите!
– Гомофоб, что ли?
– Лепрекон!
Фамилия была смутно знакома.
– Откуда мне про него должно быть известно? – уточнил я на всякий случай.
– Про зеленых человечков, которых люди видят, когда напьются, слышали?
Я рефлекторно кивнул, не очень понимая, к чему вопрос.
– Ну так он – один из них! – шикнула возмущённая Ксения, и пока я пытался сообразить, к чему был пассаж, несколько раз стукнула по двери и громко крикнула: – Григорий Петрович, к вам клиент!
У меня аж челюсть упала.
– У вас есть ботинки, которые нужно починить? – зашептала она. – Никто вам не починит их лучше, папой клянусь!
Чувствуя себя Алисой в Кроличьей Норе, я пытался осмыслить, во что меня втягивают. Тем временем в квартире действительно кто-то зашевелился. Послышалось щёлканье замка. Потом ещё одного. И ещё. И ещё.
– У него что, дома сокровища хранятся? – буркнул я вполголоса.
– Ни слова про сокровища, товарищ майор! – прошипела Ксения и натянула на лицо радостно-приветливое выражение, обращённое к двери.
В дверную щель на толстой цепочке высунулся морщинистый хрыч проспиртованного вида.
– Чего вам? – недовольно проскрипел он. – Не работаю я сёдни, клёпаный МРОТ! Приболел, тля.
Он попытался закрыть дверь, но я успел вставить ботинок в проём.