Удивлённые неожиданно принятым решением – остаться без усадьбы, но с капиталом, и жить не как помещики, а как рантье, на довольно приличные проценты, – дети никак не могли разобраться в себе. Рады ли они уехать? Хотят ли они уехать или пусть останется все по-старому, как есть?
Девочки пришли в себя довольно быстро. Возможности Санкт-Петербурга и известие о скором переезде в столицу и их подруг, сестёр фон Людевиг, примерили с мыслью оставить дом, в котором умерла мама. Настоятельная потребность посещать кладбище в годовщину смерти и по соответствующим праздникам у Елизаветы и Анны Ивановых ещё не проявилась. Это приходит с возрастом.
Алексей отъезда не боялся. Он и так собирался осенью покинуть родной дом и ехать учиться. Но одно дело – уезжать, зная, что можешь всегда вернуться, и дом тебя ждёт, и совсем другое – когда не вернёшься сюда больше никогда.
Алексею очень жалко было уезжать из Вятки, не выполнив свои мечты – самостоятельно погулять в заросшем Александровском саду, где весной и летом устраивают гулянья, устанавливают палатки с разными вкусностями для публики и играет военный оркестр. Или покататься зимой на коньках на катке, что заливали купцы за Раздерихинским оврагом... Но больше всего Алексею было жалко Агашу.
Узнав об отъезде всей семьи и продаже «родного очага», Агаша залилась слезами и с тех пор плакала не переставая. Никакие доводы её ум, потрясённый горем, не воспринимал. Это барин и дети начинали новую жизнь, а её жизненный уклад рушился навсегда. Куда она денется на старости лет из родного дома? Убедить старую служанку, что она чудесно вместе со всеми переедет в северную столицу, не смогли. Все прекрасно понимали, что в Санкт-Петербурге служить так, как служит Агаша здесь, дома, в Вятке, у неё уже не выйдет. Слишком тяжело будет привыкать к столичной жизни, решать и запоминать, где покупать продукты, дрова, искать прачек... Да и каждый день ходить по лестницам вверх-вниз уже не для её возраста...
Сильно переживали и два старика – дворник и садовник. Они бродили по усадьбе, украдкой вытирая слезу, и поминутно вздыхали. Как и Агаша, они тоже на старости дет оставались не у дел и без собственного угла.
В несколько дней в усадьбе все дела сами собой сошли на нет. Завтракали кое-как и в разное время, обедали с опозданием. У Агаши стали подгорать пироги! Вечерняя трапеза проходила у фон Людевигов. Ивановы зачастили туда почитай каждый день. Слишком много тем было для обсуждения, чтобы усидеть дома.