Именно Карл Карлович и придумал, как решить первую проблему – устроить Агашу.
Барон приехал в усадьбу сам. Скинув становившуюся жаркой по весенней погоде шубу на руки заплаканной старухе, попросил проводить в кабинет к хозяину. Положив шубу в прихожей на широкую деревянную скамью, заплаканная кухарка поплелась впереди фон Людевига, слабо соображая, к чему это старый друг Петра Алексеевича просит провести его в кабинет. Дорогу туда он мог найти с закрытыми глазами. Остановившись в дверях, Агаша наблюдала, как Карл Карлович дружески обнялся и расцеловался с приятелем и что-то пошептал ему на ухо. Хозяин удивлённо посмотрел на барона, на Агашу и вышел из кабинета, подтолкнув её в комнату и закрыв за собой дверь. Остановился, ожидая в коридоре.
Какое-то время из-за двери гудел бас барона, затем вышла Агаша, утирая передником глаза, и решительно доковыляла до барина. Низко поклонившись, она попросила:
– Отпусти ты меня, барин, Пётр Алексеевич, на все четыре стороны, отслужила я тебе.
Оторопевший помещик поверх её головы смотрел в весёлые глаза выходящего из кабинета друга и ничего не понимал.
– Забираю я у тебя Агашу, друг мой. Будет в моем доме жить. Сговорились мы с ней, кухарок моих обучит, чему следует, – и, смеясь, довершил: – А то что это такое, у титулярного советника пироги лучше, чем у барона.
– То есть как это заберёшь? Когда? Куда?
– Да я же тебе и толкую – ко мне в дом. Комнатку ей устрою на первом этаже возле кухни, чтоб ноги зря не топтала. Жалованье с завтрашнего дня положу, не обижу.
– А мы как же?
– А вы пока поживите у неё под крылом, по старой памяти. А как съедете, мой управляющий Агафью и перевезёт. А мы уедем – будет с несколькими людьми за домом следить, сам знаешь, не любят усадьбы без присмотра стоять.
– Друг ты мой дорогой! – кинулся Пётр Алексеевич расцеловывать барона. – Ты такой камень у меня с души снял.
Агаша, уже без льющихся слёз, смотрела на старого и нового барина, хлопающих друг друга по плечам.
Так в одночасье решилась её судьба.
С этого дня все воспрянули духом. Идея обеспечить такую же приличную жизнь здесь, в Вятке, ещё двум старикам пришлась по душе Петру Алексеевичу, и он поутру отправился к дому купцов Каблуковых.
В этот раз ворота были заперты, и экс-титулярному советнику пришлось вскинуть трость и постучать круглым набалдашником о тёсаную толстую доску широкой калитки. Тотчас отозвались собаки. Кто-то, громко ругаясь, что ночному сторожу покоя и днём нет, крикнул из-за ворот: