Лиза ушла в сад искать папу. Аня вытащила из дома Агашу. Прибыли девочки фон Людевига. На их ландо Ивановы должны были ехать на вокзал, а баронессы, дождавшись экипаж обратно, собирались увезти с собой Агашу.
Прощание получилось скомканное, опаздывали к поезду. Лиза, проявляя твёрдость, почти силой затолкала совсем размякшего отца в экипаж. Аня и Лиза, со слезами на глазах, расцеловались со всеми, включая смущённого, покрасневшего от неожиданности Каблукова. Условились с баронессами, что напишут сразу же, как приедут в Петербург, и будут писать часто-часто, каждый день, и что ждут их скоро в столице. Спохватились, что нигде нет ни Егора, ни Василия. Побежали искать по дому и в саду. Пётр Алексеевич смирно сидел в экипаже и только украдкой вытирал слезы. Зарёванная Агаша кланялась ему до земли, причитая: «Прости, барин, Пётр Лексеич!» Стариков не нашли, но дальше ждать не было уже никакой возможности, и семья Ивановых выехала со двора...
Девочки смотрели прямо, сжав руки в кулачки и стараясь больше не плакать. Пётр Алексеевич невидящими глазами уставился в одну точку перед собой. И потому они проехали мимо, не увидев двух опоздавших на прощание совсем пьяных стариков. Еле держась на ногах, бывшие крепостные, навечно преданные барину Егор и Василий, кланялись барскому экипажу и, не вытирая пьяных слёз, крестили его вслед...
Больше они никогда не виделись. Агаша умерла через неделю после весеннего отъезда из Вятки семьи барона – ей не о ком было больше заботиться.
И купец, и бывший помещик честно выполняли свои обещания. Первый платил за «работу», второй не скупился на месячное содержание двум оставшимся старикам. Как и предсказывал Каблуков, дворник Василий Чернуха довольно быстро спился на дармовых деньгах и закончил свою жизнь в сугробе накануне 1905 года.
Садовник Егор Вихляев ни дня не провёл вне вверенного ему сада. Летом, несмотря на возраст, неуклонно переселялся в шалаш. Купец Каблуков пристраивал к деду Егору помощников, но тот всеми был недоволен. Ворчал, что ни у кого нет той любви к дереву и понимания плода, как у барина... Дед Егор «дотянул» до революции, и в мае 1918 года, услышав ночью стрельбу возле родного сада, выполз из флигелёчка (в шалаше ещё было холодно ночевать). То ли с испугу, приняв неожиданно появившегося седого и в белой рубахе человека за приведение, то ли с пьяных глаз, незваные гости всадили в полуслепого старика несколько пуль. И убрались восвояси – продолжать разграбливать и рушить старую жизнь. Иначе, говорят, новую не построишь...