За неимением сада, где заботой окружалось каждое дерево, Пётр Алексеевич стал «заботиться» о семье.
К Новому году, вопреки всем предостережениям, они поменяли квартиру. Переехали в выстроенный в том же году доходный дом на Невском проспекте. Больше всего Иванову понравилось, что дом был рассчитан только на 38 квартир («в два с половиной раза меньше, чем на Фурштатской, дорогие мои! И никто не убедит меня, что это плохо!»). Дом располагался недалеко от Овсянниковского сада, и Пётр Алексеевич надеялся, что весной он сможет проводить в этом саду много времени, хоть какая-то замена. Именно из этой квартиры, холодной, неустроенной, неудобной, чужой и дорогой, кадет Иванов был так рад вернуться учиться в Кадетский корпус после рождественских праздников своего первого года обучения. По весне вся семья с радостью покинула эту квартиру, выбрав неожиданно для себя летнее проживание на Рижском взморье.
Следующий год семья несколько месяцев обитала на Смольном проспекте, в доме номер тринадцать. Несмотря на несчастливое число, и дом, и квартира были неплохие. Хороший парк возле собора. Пётр Алексеевич выторговал приличные условия и планировал пожить в этом месте подольше. Но Лиза к этому времени увлеклась эзотерикой и нумерологией и, рыдая, умоляла Рара съехать с квартиры как можно скорее. Она что-то такое высчитала, то ли номер дома с номером квартиры не так сложился, то ли количество ступеней до квартиры неправильное число составляли – домочадцы честно, но безуспешно пытались усвоить, – но жить в квартире было нельзя. Глава семейства никогда не видел старшую дочь в таком истеричном состоянии. И во избежание дальнейших ссор клятвенно пообещал найти после лета новую квартиру.
На третий год питерской жизни семья Ивановых вошла в привычный для петербуржцев ритм – весна и лето за городом, осень и зима – городских квартирах, – поэтому очередной переезд их не пугал нисколько.
И вот теперь, сидя в столовой их последнего пристанища на Гороховой, в доме номер восемь: и адрес, и дом, и квартира наконец-то устраивали всех, – Алексей рассматривал отца и сестёр, пытаясь понять, что же такое произошло.
Вошла горничная с вопросом, можно ли убирать со стола...
Сестры встали. Поцеловав поочерёдно отца и брата, пожелав хорошего дня, по-прежнему не глядя друг на друга, разошлись по своим комнатам.