— Теперь сам...
Удивительно, но второй раз мой удар
вышел сильнее.
— Хо! — рявкнул яогай и занюхал
рукавом.
— Не мухлюй... Нельзя... занюхивать,
— сказал я.
— Теперь оба — вместе.
Чокнулись, выпили, ударили друг
друга по щекам. Я понял, что оглох на одно ухо.
«Чан, нет, нет! Прекрати... но
продолжай... нет... я хочу, чтобы ты быстрее закончил...»
Сян держала меня на плаву. Сознание
всё ещё не выключалось.
Потом снова. И снова.
Примерно к середине второй бутылки я
почувствовал, как начали отказывать внутренние органы. Я корчился
от боли; лицо от пощёчин огненного демона превратилось в сплошной
синяк.
К концу второй бутылки от зрения
осталось два туннеля, уставленные на бутылки. Взгляд выхватывал то
предрассветную мглу, то ночного бурундука, который, возможно, был
моим алкогольным глюком, то щетинистую рожу Серёжи.
Сян в голове перестала что-то
говорить, она двигалась раз в шестнадцать быстрее, чем мы наливали
и наносили друг другу удары и стонала. Разумеется, от негодования
по поводу моего грехопадения в пучины вотчин зелёного змия.
Остатками сознания и неотбитого ещё
разума я увидел за холмами на юго-востоке рассвет. Недолго,
осталось совсем недолго.
Мой соперник уже тоже клюёт носом. У
него человеческий организм, как ни крути. Точно такой же, как и у
меня. Всего пара бутылок. Всего несколько десятков минут до
рассвета. И всего несколько органов и оставшихся в живых органов
чувств.
— Что-то слабовато идёт... —
пробормотал яогая, выуживая откуда-то из кармана, а то и из трусов
затёртую армейскую фляжку. — Вот... дедушкина фамильная настойка
на... ик... моче дракона. А ну-ка...
Полрюмки местного адского пойла —
полрюмки не местного, ещё более жестокого и анти-человеческого.
Чёрного цвета, как уголь.
Неужели это эманации той самой
знаменитой, чудовищной, антиматериальной Чёрной Чакры?!
Сян в моей голове тут же замолчала,
в ужас забилась в угол.
Дрожащая рука яогая занесла фляжку и
над своей рюмкой.
— Нет, — остановил его я. — У меня
тоже... что-то есть.
Эту маленькую пластиковую бутылочку
на одну четверть литра я нашарил в кармане ещё пару рюмочных назад.
И откуда она взялась? И чего это там? Понятия не имею.
— Что это?... — спросил мой
проклятый собутыльник.
— Не знаю... Пусть это будет
сюрпризом... Для нас обоих.
Рука яогая-Серёжи перехватила
бутылёк, налила в стакан. До краёв, даже больше края, не жалея.