Сначала она просила прощения и клялась, что не сядет в машину, пока не будет прощена. Потом она ревела и била его кулаками по груди, шокируя водителя такси до нервного тика. Потом наступил откат. Из Юли фонтаном били признания в любви и речи о раскаянии.
— Я никогда ничего тебе не обещал. — чуть спокойнее, но всё же раздражённо перебил словесный поток он. — Напомню тебе, это ты меня соблазнила!
— Прекрасно. Вали, давай, всё на меня. — девушка всплеснула руками. — Только я люблю тебя! Люблю! И ты меня любишь!
— Я люблю свою жену, овца ты безмозглая! — злость снова угрожала захлестнуть Данила с головой. — Я никогда не уйду из семьи! Тем более, к тебе!
— Что? — у Юли некрасиво открылся рот и приподнялись брови. — Лжёшь! Ты лжёшь! Совсем недавно ты говорил другое! Ты говорил, что любишь меня!
— Да мало ли что я тебе говорил, пока мне было удобно тебя трахать? Я разве что-то обещал?!
— А мне и не нужны твои обещания! Мне ты нужен! Пусть женатый, пусть упрямый и чёрствый, но ты!
— Если бы я тебе был нужен, ты бы не заявилась в мой дом, к моему сыну и жене, Юля! Этим ты сказала больше, чем своими соплями и бреднями.
— Ты! Меня! Бросил! — заревела раненой львицей Крапивницкая, вцепившись в пиджак Дани побелевшими пальцами. — Ты ничего не объяснил! Я запаниковала… Я испугалась! Я ничего в этой жизни не боюсь, кроме как потерять тебя! Как мне было ещё с тобой связаться, если ты игнорировал мои звонки, сообщения и не приезжал? Нужно было не домой, а сразу к тебе на работу завалиться, да? К дяде Саше?
При упоминании тестя Даню пробрала дрожь. Отец Ники и без того относился к нему, как к пустому месту, не видел в нём специалиста, которому можно было бы доверить мало-мальски значимое дело без вечного контроля, больше смахивающего на прессинг, а теперь и вовсе как с цепи сорвался. Если бы не компромат на старого ублюдка, он бы уже давным-давно всё выложил своей дочурке и выставил его из компании. А Данил не для того пять лет горбатился, недосыпал, расшатывал свою нервную систему и, совсем уж по-простому говоря, рвал жопу, чтобы все его труды и старания пошли прахом. Он никому не позволит отобрать у него семью и работу. Ни старому, неугомонному Измайлову, ни конченой, чокнутой Крапивницкой. И если с тестем они “нашли общий язык", то с Юлей дела обстояли совсем иначе. Она не собиралась беречь покой и семью своей подруги. У Дани не было ничего, чем можно было бы заткнуть ей рот, как тестю. И это срочно нужно было исправить. Срочно! Уже вчера он должен был это исправить!