– Это великое святилище, – вкрадчиво
произнесла более молодая жрица.
– Зачем тогда требища? – не унималась
я. – Можно же сразу к камушку ходить.
Старушка устало прикрыла глаза.
Покачала немного головой и с грустью взглянув на Томилу тяжело
спросила.
– Может действительно сейчас её
послать? Дурная же…
– Наставница?! – возмутилась
корпулентная жрица.
– А что? До весны я тут оставаться не
стану. Могу прибить ненароком за несусветную глупость её. А раньше
того, как сойдёт снег в путь отправлять нельзя. Сама всё ведаешь.
Вот и станешь сама наставницей. Объяснишь ей всё. А то у меня, в
моём возрасте, терпения не хватит.
– Так что же сразу не сказала, что по
весне ей отправляться? – возмутилась Томила.
– Мне кажется, дорогая ученица, что
глупость сия заразна. А ведь отец твой даже ромейских учителей тебе
нанимал. Сколько серебра на это извёл, аж страшно. Всё мыслил
удачно замуж пристроить. А тут недолгое общение с баламуткой и вот…
весь разум растеряла.
Томила встала, уперев руки в бока и
набычившись посмотрела на наставницу. Затем как-то сдулась и села
рядом, уложив голову на хрупкое плечо старушки.
– Зачем ты теребишь былое?– спросила
женщина устало.
– Я думала, ты сразу догадаешься, –
произнесла Мала с тёплой улыбкой.
Они сидели довольно долго в полной
тишине, пока я не выдержала.
– Так мне теперь до весны
ждать?
– Ну… как только снег сойдёт, –
ответила старая жрица, – так и пойдёшь.
– Так он может как в Сухий
(*Март) сойти, так и в Травень (*Май), –
взмутилась я.
– Ну так Масленицу хорошо призывай! –
ответила Мала.
– Что ты говоришь, наставница? Как
отмеченная Марой может весну кликать? – вознегодовала Томила, что
аж вскочила с лавки и вновь насупившись уставилась на
старушку.
Я при всём этом старалась держать себя
в руках и позорно не заржать. Высокая, плотная, в широком теле,
молодая жрица словно гора возвышалась над маленькой и сухонькой
пожилой женщиной. Это смотрелось настолько карикатурно, что я еле
сдерживалась.
– Так она ещё не прошла обряд. Почему
же нельзя? – нисколько не смущаясь нависающей над ней массой,
ответила Мала.
Томила пожевала губами и согласно
кивнула. На этом спор был закончен.
«Яга» провела в Смоленске ещё
несколько дней. Они в основном куда-то уматывали вместе с Томилой,
а я вновь осталась одна. Хуже было только Видану. Несчастный
изнывал от безделья, так что выпросив у жрицы разрешения, усадила
его в общей комнате, чтобы занялся тем, что ему удаётся лучше всего
– превращать кусочки дерева в произведения искусства.