После отъезда Малы, Томила взялась за
моё «воспитание». Её напрягало отсутствие у меня трепета перед
богами, так что она усиленно внушала мне положенное
уважение.
В последнюю неделю Сеченя
(*Февраль) и началась Масленица. Кхм… совершенно
неожиданно данный праздник мало напоминал знакомый мне по моему
времени.
А началось всё с коров. Вернее, с
ночной дойки. Жрица договорилась с местными девицами, и те взяв
меня в оборот старательно «окунали» в праздник.
Итак… дойка. Хорошо, что этот навык у
Любавы был, а то бы села в лужу. Так вот. Собранное молоко
процеживали сквозь чистое полотно и отделяли часть в дар богам. На
рассвете, подготовленную чашу просто вылили в огонь, разожжённый на
требище Ярила[2]. Естественно, всё это
сопровождалось красочным «выступлением» жреца.
А вот дальше начинался адский труд по
взбиванию масла, которое требовалось подать на праздничный стол.
Правда, перед этим его следовало освятить. На торжество же пекли…
круглые лепёшки. Не о каких блинах тут и слыхом не
слышали.
Словом, праздничный стол… Который
могли себе позволить только те, кто не вымел подчистую амбар к
этому времени и не питался лебедой да корой с деревьев.
Эх-х-х…
Если же достаток позволял, пекли даже
медовые пироги. И естественно, все эти угощения обильно смазывались
маслом. Его клали всюду, куда могли.
С развлечением в столице было получше,
чем в Скугрев. Кроме песен и хороводов, имелись горки, да ярмарка
со скоморохами. Ну, и на «горячее» – костры. Кажется, их тут жгли
на любой праздник. Люди с удовольствием прыгали через них и сжигали
таскаемые на высоких жердях соломенные чучела… обильно смазанные
маслом. В общем… Масленица!
Радоваться и веселиться как все у меня
не получалось. Перед глазами стояло скрюченное холодное тельце. А
сердце сжимали ледяные когти. Но я себя одёргивала. Эти люди не
виноваты в наших бедах и мешать им веселиться, да призывать весну,
было бы большим свинством с моей стороны. Да и мне стоит приложить
силы к призыву, если хочу поскорее отправиться к камню.
Наверное, справляла праздник я плохо.
Скорее всего из-за Мары зима мне ближе. Снег начал таять только в
начале Брезозола (*Апрель). Естественно, образовалась
непролазная грязь. Потому до начала Травня (*Май) ни о
каком походе в лес речи не шло.
И вот… в одно солнечное утро, когда
птицы особенно громко щебетали, потихоньку убирая лёд с моего
сердца, в комнату без стука вошла Томила и положила небольшой
узелок на стол. А сверху добавила тёплый плащ, подбитый мехом из
некрашеного полотна. Она постояла рядом, затем обняла меня, прижав
к огромной груди.