— Спасибо, — коротко кивнул Шахаб и сжал плечо брата.
Агифа, столица Кулаб-тана, занимала глубокое ущелье, зажатое
между Стеной Предков, древним величественным некрополем, и дворцом
Великой Матери — возведённым триста лет назад архитектурным
шедевром, безупречно вписанным в ландшафт так, словно башни и
балконы сами собой выросли из камня. С упадком центральной власти и
всей страны дворец тоже пришёл в запустение, часть его занял музей,
а сейчас он понемногу вспоминал изначальную функцию.
Ко дворцу жался Верхний горд, место обитания знати, а простой
народ жил на дне ущелья. Впрочем, там раскинулись не одни только
запутанные трущобы, имелись и кварталы почище, и множество
общественных объектов, начиная с воздушного порта и заканчивая
портальной станцией.
Когда был жив отец, мать ещё не помышляла о своём нынешнем
месте, а Шад только задумывался о том, чтобы примкнуть к
повстанцам, семья Шадай жила в Нижнем городе, в приличном тихом
квартале, достаток семьи позволял. Им принадлежал трёхэтажный дом —
небольшой, но весьма крепкий, в котором жила ещё прабабка
Шаисты.
Умер Алим, отец семьи, Шад ушёл в «Байталу», младший брат
кое-как закончил учёбу и тоже ушёл. При эльфах нормально обучиться
расовой магии было негде, да и общей учили как придётся, поэтому
Шахаб предпочёл школу жизни. Дольше всего в доме прожили Шаиста с
дочерью, но последний год они безвылазно провели во дворце Великой
Матери, в расположенном там музее, в котором будущая правительница
Кулаб-тана служила хранительницей фондов. Так было безопаснее. А
дом опустел.
Его давно стоило продать, но Шаиста никак не могла этим
заняться. Никому не поручишь, там оставалось много памятных вещей,
а у неё самой было слишком много дел и — слишком мало сил, чтобы
разбирать вещи покойного мужа и младшего сына, которого тоже
считали мёртвым. Эльфийские чары так основательно гасили его силу,
что даже духи Предков не видели молодого шайтара среди живых.
Шахаб входил в дом своего детства с очень странными ощущениями в
груди: с неуверенностью, опасением и недоверием. Невозможно
вернуться в прошлое. Невозможно вернуть детство. Невозможно
воскресить отца. А этот дом — просто часть прошлого, с которой
связано много светлых воспоминаний, но и — грустных, тяжёлых. Шахаб
редко вспоминал о нём и очень давно здесь не был. Казалось, что
совсем забыл.