Сначала надо привыкнуть, что эта жизнь у него есть.
Закончив устраивать добычу, он переоделся, после чего
почувствовал себя ещё более неуверенно и неуютно. К сцару за
прошедшие часы удалось как-то притерпеться, к тому же без одежды он
остался не так уж давно. А вот обувь… Босым ногам было больно
ступать по камням, но хотя бы свободно, а обувь он не надевал уже
года три, и к этому ощущению тоже предстояло привыкнуть. Даже
лёгкие тканевые тапочки на мягкой кожаной подошве доставляли
неудобство.
Зато собственные штаны и простой сцар, надетые взамен одолженных
кем-то из бойцов, на нём висели. Он и не замечал, что, оказывается,
изрядно похудел в плену.
— Врач нужен, — сказал Шахаб, поднявшись к брату. — Холера не
очнулась.
— Найду кого-нибудь, — охотно заверил Шад: это был прекрасный
повод незаметно осмотреть и брата. — Идём.
На счёт Шахаба он уже немного успокоился. Встревоженный слишком
долгим отсутствием брата, старший успел спуститься вниз и незаметно
проверить, чем тот занят. Эльфийские застенки часто выпускали
агрессивных сумасшедших, Шад знал разные истории и последствия, так
что морально готовился к любым отвратительным сценам, но брат
просто мастерил кандалы из камня. Посадить эльфийку на цепь — тоже
не самое адекватное поведение, но после предположений, которые
посетили Шада по дороге на нижний этаж, это был повод перевести
дух. Всяко не расчленёнка с пытками!
Но врача всё равно надо привести. И узнать у полевой группы, что
это за эльфийка вообще? Их дом — не самое лучшее место для
содержания пленницы. Вряд ли она представляла опасность или могла
сбежать, но всё-таки…
— Ну ничего себе — младший! — восхищённо присвистнула явившаяся
последней невысокая фигуристая орчанка Ярáя, окинув Шахаба
оценивающим взглядом. — Я-то думала, это Шад — верхний предел по
популяции, а нет! Ак-дара Шаиста, моё восхищение.
— Мальчики в отца пошли, — с удовольствием и гордостью ответила
та. — Алим был замечательным мужчиной. Во всех отношениях.
Великая Мать Кулаб-тана без преувеличения сияла и непривычно
много улыбалась. Шахаб её такой не помнил, разве что совсем давно,
ещё в его раннем детстве, а сейчас мать выглядела настолько
счастливой, что ему было не по себе. И оттого, сколько переживаний
доставил семье своей пропажей, и оттого, насколько сильно ему
радовались сейчас. Мать и сестра буквально не отходили, сидели по
обе стороны, Шарифа так и вовсе норовила схватить за локоть.
Слишком много эмоций, слишком странно было выступать причиной
такого оживления.