Безымянного шайтара уже подняли на ноги и зафиксировали: тяжёлые
тугие лианы, усиленные цепями, надёжно удерживали могучее тело, не
позволяя лишний раз пошевелиться. Они уходили в стену, натягивались
во время работы, а после — ослабевали, давая возможность
подопытному спокойно стоять и перемещаться в пределах нескольких
квадратных метров, очерченных на полу красной линией. Остальные
сотрудники лаборатории боялись дикаря до откровенной паники,
поэтому даже к этой линии не приближались без крайней нужды.
Этого богато одарённого силой молодого мужчину из числа
мятежников взяли в плен в каком-то сражении года три назад.
Поначалу ещё хотели установить имя, первую пару лет его таскали по
тюрьмам, пытались выбить хоть что-то, но потом расписались в
собственном бессилии, признав немым и повредившимся рассудком из-за
контузии и гибели отряда. Шайтар не шёл на контакт даже с
сородичами, если оказывался с ними в одной камере, дичился и
спасибо ещё не бросался с кулаками, потому что, кроме огромной
магической силы, Природа не меньше расщедрилась для него и на
физическую мощь.
До появления Халлелы ему не нашли внятного применения и в
лаборатории, пленник жил в небольшой каморке, порой у него
сцеживали кровь и брали другие образцы, но и только. А потом пришла
Повилика, и для дикаря началась новая, насыщенная жизнь.
Шайтары восхищали Халлелу своей первобытной мощью и волей к
жизни, и данный образец воплощал лучшие качества своего народа в
превосходной степени. Может, рассудок его и впрямь пострадал, но в
пленнике ярко ощущался несломленный звериный дух — тот самый,
который заставлял остальных работников лаборатории держаться
подальше. Зверь вёл себя смирно, но каждый ощущал, что он только
ждёт возможности напасть.
Повилике такая стойкость нравилась. Восхищали рост и
удивительная, медвежья сила. Нравилось, что даже в тесной клетке и
на цепи он словно вовсе не ослабел — наверное, телу помогала не
имеющая другого выхода магия, предусмотрительно запертая
тюремщиками.
— Здравствуй, мой каменный друг, — проворковала Повилика,
подходя к дикарю вплотную. Она его и без цепей не особенно боялась,
а сейчас шайтар был безобиден как младенец. Огромный, надёжно
зафиксированный младенец с внушительными когтями и крепкими острыми
зубами. — Соскучился? — Халлела улыбнулась, ласково похлопала
ладонью по могучей груди. — Да, я тоже. Думала о тебе всю ночь. —
Она погладила каменное по твёрдости плечо, придирчиво ощупала
спадающие на него светло-серые, пепельного оттенка жёсткие волосы.
Халлела не терпела грязи и следила за чистотой всей лаборатории и
оборудования, так что подчинённым приходилось регулярно мыть
шайтара. Роптать, но мыть. Отчасти именно для этого из всей одежды
на нём оставили только набедренную повязку. — Надо будет тебя
причесать. Потом, — решила она. — А сейчас нас ждёт самое
интересное! Заинтригован? Не бойся, милый, тебе понравится! —
одарив его ещё одной ласковой улыбкой, безбоязненно дотянувшись и
потрепав по щеке, Халлела наконец отошла и сосредоточилась на
расстеленной помощниками схеме.