— Подальше от тебя, на диван…
— А разве я тебя отпускал? — он снова поднимает бровь.
— А разве я должна спрашивать? — шиплю, вырываясь.
Но силы неравны — меня отрывают от пола, как пушинку, тащат
обратно, швыряют на мягкий матрас. Следом — он прогибается под
сильным телом.
— Ты никуда не пойдёшь, — рычит муж в ухо. — Будешь здесь, со
мной, всегда… Никаких диванов! — как быстро он переключает режим с
внимательного влюбленного на бездушного тирана. Даже дух
захватывает!
— Я сама буду решать… — начинаю, но не договариваю, потому что
мне затыкают рот самым бесцеремонным способом. При этом Гена
перехватывает мои запястья и впечатывает в простыню. Извиваюсь,
злюсь, кусаю его…
— Ах ты! — взрыкивает он и набрасывается на меня с ещё большей
яростью.
Близость у нас случается особенно бурная. После чего я,
довольная и счастливая, умиротворённая и удовлетворённая, засыпаю в
его объятиях. Сама же тяну под щёку его ладонь и устраиваюсь на
ней. Мне хорошо. Всегда было хорошо. А ещё я верю, что совсем скоро
Гена сдастся и наш дом наполнится детскими голосами…
Воспоминание такое яркое, ощутимое, запечатлённое в памяти. И
теперь — приобретающее другой окрас.
Вот почему он не хотел детей от тебя. У него уже был
ребёнок!
Предатель… Лжец… Гад…
Нет уж — о моём малыше он не узнает, раз не хотел его. Кроха
будет только моим. Капровым! Даже отчество ему дам по своему отцу,
пусть Гена утрётся.
Поднимаюсь, сжимаю в руке один из тестов, будто нож, и выхожу в
гостиную. Только теперь понимаю — пока меня не было, ни мама, ни
Рустам не поинтересовались — что со мной. Интересно, чем они таким
были заняты, что проигнорировали моё плохое самочувствие.
Иду в сторону кухни и застаю картину маслом — букет пионов
валяется на полу, весь растрёпанный и опавший, а мама с Рустамом
ссорятся — с истерикой, слезами, битой посудой и матами…
И, кажется, я прихожу на самую интересную часть этого домашнего
спектакля…
— Беременность сыграет нам только на руку в этом деле. Это как
раз выгодно, — говорит адвокат Меланья Брониславовна, мамина
подруга. Она каждую свою реплику помечает в блокноте, потом
подчёркивает и обводит.
Меня это немного бесит.
Впрочем, меня теперь всё бесит — стою, смотрю в одно и едва
удерживаюсь от того, чтобы не начать грызть ногти.
За последние пару дней слова «выгода» набило мне оскомину. Все
только и говорят о ней, и никто — о чувствах, о том, что я
переживаю, через что прохожу.